Новость, несомненно, обрадовала Кэт. Однако она тут же нахмурилась снова:

– То, что ты слышала в зале, пустяки по сравнению со страшными обвинениями наедине.

– После того как Лахлан рассказал о появлении на острове Талорка?

– Да. Представляешь, Друстан едва дождался, пока я проснусь, и тут же начал допрос. Как ты думаешь, насколько вежливо? – Тон Кэт ясно показывал, какого она мнения о манерах мужа.

– И что же он говорил?

– Допытывался, видела ли я брата. Соврать не хватило духу, и потому я рассказала правду. Поверь, хотелось все объяснить, особенно после того, как выяснилось, что мы истинные супруги. Но я очень испугалась его гнева, а он не смог или не захотел этого понять.

– Неужели Друстан считает, что ты можешь спокойно смотреть, как Балморалы убивают твоего родного брата?

– Не знаю. Не могу проникнуть в его мысли. Твердил, что я должна доверять ему. Но разве это возможно? Друстан совсем не любит Талорка. Боюсь, брат даже не вызывает у него симпатии.

Наивность подруги заставила Эмили улыбнуться. А Кэт неожиданно расплакалась.

– Может быть, действительно надо было открыться Друстану? Недоверие обидело мужа, и теперь он меня ненавидит – ты сама слышала.

Эмили горячо обняла подругу.

– Все дело в том, что мужчины воспринимают мир совсем не так, как мы. Помню, отец однажды приказал выпороть мальчишку, который украл в нашем саду яблоко. А потом не мог понять, почему мать воришки – она работала на кухне – при встрече сверлила господина злым взглядом. По мнению отца, воровство – серьезный проступок, заслуживающий наказания. А это означало, что женщина реагировала совершенно неправильно, да к тому же рисковала навлечь гнев лорда.

– Но он же обидел ее сына, – заключила Кэт. Она изо всех сил старалась остановить поток слез.

– Да, чувства неподвластны мелочным законам и глупым войнам мужчин.

Кэт рассмеялась, хотя смех сквозь слезы не очень удался.

– Чувства не подвластны ничему, даже здравым рассуждениям. Вот я люблю Друстана, хотя и не должна бы. А теперь он откровенно ненавидит меня, – огорченно повторила она.

– Не верю. Если бы он действительно ненавидел тебя, то не ударил бы Ульфа и не угрожал.

– Просто оскорбление в мой адрес уязвило его гордость.

– Думаю, правда действительно заключается в том, что Друстана обидело недоверие. Он твой муж и вправе ожидать полной откровенности. Ну а если вы оказались истинными супругами, то речь идет уже не только о гордости.

– Истинная близость не результат любви.

– И все же я уверена, что она прямой путь к любви.

– Надеюсь, что так. Не хочется прозябать в одиночестве.

Эмили рассмеялась:

– Не бойся: Друстан так же прозябает и так же страдает. Когда ты убежала из зала, ему не удалось скрыть растерянности и огорчения.

– Правда? Ты не ошиблась?

– Конечно, правда.

– Скорее всего он просто волновался за ребенка.

– Но ведь это даже не его ребенок. Так что если волнуется, значит, беспокоится прежде всего о тебе.

– Ты так считаешь?

– Уверена.

– Но он заявил, что я могу надеть плед Синклеров и катиться ко всем чертям. А в большом зале кричал, что наш брачный обет ничего не стоит.

– Он имел в виду тебя и утверждал, что ты пренебрегаешь клятвой.