Я пару раз глубоко вздохнула и огляделась. Лысого нигде не было видно. Прошло полчаса, и показался Хукер.

— Ну, — спросил он. — Как дела?

— Подходил Лысый и пытался прогнать меня, но я сказала ему, что жду тебя.

Хукер нахлобучил мне на голову кепку и надел на кончик носа солнечные очки.

— И почему он хотел тебя прогнать?

— У Рэя были гости на завтраке, и он решил, что я порчу окружающий пейзаж.

— У этого человека нет вкуса, — возмутился Хукер. — Ты всегда на высоте. — Он подал мне айпод и тюбик солнцезащитного крема, потом достал из кармана бальзам для губ и тоже сунул его мне. — Мне захотелось оставить твои губки мягкими… на всякий случай.

— И все-то ты помнишь, — вздохнула я.

Он постучал указательным пальцем по лбу:

— Мозги покуда паутиной не заросли.

Я встала и потянулась.

— Мне надо передохнуть. Пойду прогуляюсь.

— Если будешь проходить мимо гастронома, купи мне содовой. И может, сэндвич. И немного печенья.

Глава 7

Я купила шестибаночную упаковку диетической содовой, пакет печенья, два длинных бутерброда с ветчиной и сыром. И сейчас стояла перед скамейкой, на которой отсутствовал Хукер. Я посмотрела на яхту. Палубы пустовали. Есть две возможности. Хукер пошел искать туалет или решил за кем-то увязаться. В любом случае, странно, что он не позвонил мне. Я пошла по тротуару к парковке и стала искать внедорожник. За день парковка битком набилась. Никто не выезжал и не въезжал. За зеленым фургоном без окон слышались голоса. Один был похож на голос Хукера. Я обошла фургон и обнаружила, что Хукер валяется на земле, а над ним возвышаются Жеребец с Лысым. Оба бандита увлеченно пинали Хукера и не смотрели в мою сторону. Лысый стоял боком, Жеребец — ко мне спиной.

— Эй! — заорала я, налетев на Жеребца.

Тот повернулся ко мне, и я заехала ему по физиономии тяжелой упаковкой с содовой. Раздался громкий хруст, и из носа Жеребца брызнула кровь. Ошалев на мгновение, он застыл на месте, и я, недолго раздумывая, врезала ему снова, на этот раз в висок. Потом отпрыгнула, чтобы меня не достали. И побежала к выезду с парковки, вопя во всю глотку:

— Пожар! Горим!

Я услышала, как захлопали дверцы машины и звук заводимого мотора. Побежав обратно к Хукеру, я увидела, как машина громил разворачивается, и они на полном ходу улепетывают с парковки. Хукер встал на четвереньках. Потом, пошатываясь, поднялся на ноги и потряс головой, сгоняя пелену с глаз.

— Да уж, чертовски стыдно, — признался он. — Мою задницу только что спасла женщина с помощью упаковки содовой.

— Какого черта ты с ними сюда поперся?

— Они сказали, что хотят поговорить.

— А не могли они поговорить с тобой на скамейке?

— Сейчас, оглядываясь назад…

Я разорвала упаковку и протянула Хукеру банку содовой.

— Черт, да ты совсем наивный. Будь ты женщиной, и десяти минут не просуществовал бы в целости и сохранности. Сдается мне, что на самом деле Уэво не хотел, чтобы кто-нибудь вообще сидел на этой скамейке.

— Все дело в машинах. Он хочет назад свои тачки. Они потому меня и пинали, что хотели узнать, куда я дел машины.

— Ты им сказал?

— Конечно, я им сказал.