Ведь он пытался со мной объясниться, понимая, что страдает по заслугам, он хотел увидеть во мне сорвавшегося профессионала, которого можно переиграть, но я так и не сказал ему ни одного слова. Ни одного слова. Ни одного.
********
Очнулся я на пневмотележке.
Было время, я специально приучал себя к импульсам, пущенным из разрядника, это входило в мою профподготовку, поэтому беды не случилось. К счастью, меня успокоили все-таки разрядником, а не пистолетом. Плюс к тому сукавстань добавила организму бодрости и звериного упрямства. Тележку с моим телом как раз выкатывали из лифта в холл, по правую руку вышагивал сумрачный Вивьен Дрда, по левую - подернутый мглой Шиллинг, и никакой иной охраны не было.
- С добрым утром, - съязвил Вивьен. - Кошмары не мучили?
- Кто кого мучил, - сказал я и приподнял голову, осматриваясь. - У меня с вашими кошмарами разговор короткий.
- Банкой в лоб, - покивал он.
Я присел, оттолкнув руку врача, спустил ноги на пол и встал. Суставы сгибались с трудом, но это скоро должно было пройти. Вместе со мной остановилась и вся наша компания.
- Так это были ваши лбы? Тогда, подозреваю, какой-то из моих кошмаров еще не кончился.
- И правда, ты ведь только и делал, что спал за эти дни, - сказал он с завистью. - Загибаем пальцы... - он не двинул руками; руки его, напряженно согнутые, были плотно прижаты к бокам. - Сначала тебя сморило после парализатора, потом был сонный герц, теперь - разрядник...
- Были еще деньги под подушкой, - дополнил я печальный список, пытаясь хоть чем-то зацепить угрюмого лейтенанта Шиллинга.
Толстяк молчал. Сегодня он был не склонен откликаться на глупые шутки. А его начальник жестом прогнал врача с санитарами и вздохнул:
- Да, деньги под подушкой... Ничего, Макс, с этим из кошмаров покончили. Благодаря тебе.
- Благодаря мне? - изумился я. Он ответил с неожиданным раздражением.
- Ну, пусть не ты это сделал, а твои лучшие друзья. Ур-родцы. Лично я большой разницы между вами не вижу. Кто-то подземные хранилища взрывает, кто-то гостиничные номера громит, кто-то швыряет о землю вертолеты, кто-то - консервы в людей.
Я оторвал руки от тележки и побрел вперед, придирчиво слушая свои ощущения. На эмоции бывшего мичмана, у которого так и не получилось стать настоящим полицейским, мне было, откровенно говоря, плевать. Надеюсь, он быстро это поймет.
- И чего вы прицепились к несчастным консервам? - обиженно спросил я их обоих, когда они опять оказались справа и слева от меня. - Я, может, начал жить иначе, вот и выбросил то, что мне больше не понадобится. Не желаю есть трупятину, как вы тут выражаетесь. Надеюсь, ты не настаиваешь, чтобы я ел трупятину?
- Поздно, - вдруг сказал Шиллинг, глядя себе под ноги.
- Что - поздно? - вскинулся Дрда. Едва ли не подпрыгнул.
Похоже, бывший мичман нервничал куда больше, чем мне поначалу показалось. Продолжения странной реплики мы не дождались, и тогда я решил внести в ситуацию определенность:
- Я арестован?
- Господин Шугарбуш заявил, что претензий к тебе не имеет, проговорил Вивьен с явным сожалением. - В чем и расписался.
- Опять он соврал, - огорчился я.
- Между прочим, у одного из его офицеров довольно серьезная травма головы. И кое-кто не намерен так просто это дело оставлять... Черт подери, что тебя понесло в его номер?
- Всю ночь не мог заснуть, - объяснил я. - Гипсофилы стучат мне в сердце. Знаешь, что это такое, когда в сердце стучат однолетние белые гипсофилы? Невозможно заснуть.
- Невозможно заснуть - да, это причина, - проворчал он. - Ты уж прости меня, но я все-таки вынужден тебе кое-что сообщить...
- Подожди, - попросил я. - Постой-ка.
Мы проходили (ковыляли, если говорить обо мне) мимо бара. |