|
И все были откупорены, опробованы, но ни одна не допита даже до половины. Пахло кислым - в гостиной явно что-то проливали. Еще пахло консервированной ветчиной. Вскрытая банка стояла здесь же на столике, выставив напоказ аппетитные розовые внутренности, с воткнутой в самое сердце пластиковой ложечкой. Одна из разинутых дверей вела в спальню - к несобранной постели, к мятым простыням и раскиданной одежде... Неряшливость как известно, это признак постоянной концентрации на чем-то гораздо более существенном, чем ничтожные подробности окружающего мира. Иван Вячеславин в этом смысле приближался к просветленным йогам. В смысле концентрации, естественно. И я с сожалением подумал, стараясь не озираться, что никогда мне не быть похожим на настоящего писателя. По крайней мере в быту. Потому что привычки бывшего космолаза - они как животные рефлексы, не дающие особи погибнуть, с ними не поспоришь. Никакой алкоголь не поможет, сколько ни пей.
- О, еще один классик, - сказал Вячеславин, подняв на меня тусклый взгляд. Похоже, хозяин номера был и в самом деле трезв, несмотря на бутылки. Чудеса. - Здравствуйте, - встал Лазар Стайков, приветливо улыбаясь. Болгарин был высок, черен и носат - настоящий южный красавец. - Общий привет, - сказал я. - Где бы мне разместиться, чтобы ничего не пролить? Это я опрометчиво спросил, и Вячеславин не упустил случая ответить. - Сильное все-таки у тебя воображение, - позавидовал я. - Чтобы я, с моими габаритами... Как ты себе представляешь этот процесс? Он перегнулся через подлокотник, едва не выпав из кресла, и принялся сосредоточенно рассматривать этикетки, что-то выискивая. - Не обращайте внимания, - посоветовал мне Стайков, усаживаясь обратно. - На вопросы "где" и "куда" он всегда реагирует одинаково, особенно если трезвый. - Я тоже, когда вижу Вячеславина, всегда реагирую одинаково, - по секрету сообщил я ему. - Мне хочется немедленно написать правдивую книгу о писателях. Волна вдохновения накатывает. Мы с гостем поулыбались друг другу. Очевидно, к атмосфере, царящей в номере, назовем это так, опрятный и гладкий Лазар был непричастен, поскольку до него здесь побывало некоторое количество других гостей. Вячеславин отвлекся, ткнув в его сторону пальцем: - Если ищешь источник вдохновения, классик, хватай лучше этого чистюлю, не упусти шанс. Эпицентр. - Он же не пьет. Какой из него источник вдохновения? - Зато жадный, как габровец. Тебе нужна правдивая книга? Слушай. Товарищ Стайков сумел протащить через границу бутылку ракии - настоящей, не то что местное дерьмо! - и теперь прячет ее где-то в своих чемоданах, среди манжет и галстуков. Иван с ненавистью толкнул ногой столик. Оглушительно зазвенело, стеклянный строй распался, нечто пахучее выплеснулось из горлышка на ковер. - Что ж ты делаешь, свинья? - спросил я его. - Не слушайте его, Максим, - сказал Стайков спокойно. - Нет у меня в чемоданах ни ракии, ни манжет. - А почему он, кстати, не пьет? - продолжал Вячеславин. - Да только потому, что печень у него начала пошаливать, вот тебе и вся мораль. - Я приехал сюда в том числе с надеждой подлечиться, - грустно сознался гость. - Чего уж скрывать. Ходят слухи, будто здесь все выздоравливают. - Немые начинают ходить, - процитировал Вячеславин себе в нос. - И даже писать правдивые романы... В самом деле, классик, почему бы тебе не обессмертить кого-нибудь из нас? Мне понравилась эта идея. Самого себя сделал литературным персонажем - позаботься о товарище. - Беру вас обоих, - принял я решение. - Одного поместим в светлое будущее - пусть они там знают, что алкоголики неистребимы, а другого в мрачное прошлое, чтобы было из кого выбивать проклятую интеллигентность. - Где же ситро? - с отчаянием в голосе сказал Иван. |
