Эти два человека, как было известно во всех трех королевствах джадитов Эспераньи, не питали любви друг к другу. Даже самые молодые воины, только что вступившие в армию короля, слышали кое-что из придворных сплетен. Историю о том, как Родриго Бельмонте потребовал на коронации короля Рамиро, чтобы новый король поклялся в непричастности к смерти своего брата, и только после этого согласился принести клятву верности, знал каждый из них. Она была частью легенды о Капитане.

Возможно, это даже правда, цинично шепнул Альвар своим собутыльникам в ту ночь в солдатской таверне. Он уже прославился подобными замечаниями. Хорошо, что он умел драться. Отец не раз предупреждал его еще дома, на ферме, что острый язык в армии Вальедо может стать скорее помехой, чем достоинством.

Какие бы остроумные замечания ни отпускали молодые солдаты, правда заключалась в том, что хотя Родриго Бельмонте и дал клятву верности и король Рамиро принял его в число своих людей, но назначил новый король своим министром Гонзалеса де Раду, а эту должность Родриго занимал при покойном короле Раймундо. Следовательно, именно граф Гонзалес формально отвечал, среди прочего, за отбор молодых людей из всего Вальедо на службу в армию короля.

Почти все молодые всадники придерживались мнения, что если хочешь пройти настоящее обучение, то надо делать все возможное, чтобы отправиться в поход с Капитаном. А если хочешь войти в число элитных солдат полуострова и всего мира, то отдашь деньги, землю, сестер, собственное юное тело любому, кто сможет устроить тебя в отряд Родриго.

Только далеко не любой мог пристроить тебя туда, даже за такую цену. Капитан сам делал свой выбор, часто весьма неожиданный, и его единственным советчиком был старый Лайн Нунес. Лайн явно не интересовался теми наслаждениями, которые могли подарить юные мальчики, а что касается Капитана… ну, сама подобная мысль была почти святотатством, и, кроме того, Миранда Бельмонте д'Альведа была самой прекрасной женщиной на свете. Так утверждали все молодые люди в Эстерене, хотя почти никто из них ее никогда не видел.

Альвар де Пеллино в то утро стоял и мочился на колесо фургона в боковом дворе у дворца в Эстерене и случайно услышал вещи, для его ушей не предназначенные. Он был одним из тех, кто никогда не встречался с женой Капитана, да и вообще ни с кем не встречался по-настоящему. Прошло меньше года с того времени, как он покинул ферму на северо-западе. Он все еще не мог поверить, что его возьмут в поход в это утро.

Он услышал шаги и голоса, приближающиеся к дальнему от него краю фургона; это его не слишком встревожило. Возможно, некоторым обязательно нужно было остаться в одиночестве, чтобы опорожнить мочевой пузырь или кишечник; такие долго в армии не задерживались. Но только он успел подумать об этом, как мышцы в промежности Альвара сжал спазм, такой сильный, что совершенно перекрыл струйку жидкости. Он задохнулся, узнав недовольный голос Капитана, а потом понял, что голос второго человека, звучащий, словно медленно текущий мед, принадлежит графу Гонзалесу.

Решение следовало принимать быстро, и Альвар де Пеллино принял, как потом оказалось, неверное решение. Охваченный паникой и неразумным стремлением остаться незамеченным, Альвар чуть не навредил своему здоровью тем, что задержал остатки жидкости и затаился. Он страстно надеялся, что эти двое пришли сюда только для того, чтобы обменяться колкими шуточками.

— Я мог бы устроить так, что твоих сыновей убьют, а ранчо сожгут, — сказал Гонзалес де Рада довольно приветливым тоном, — если ты доставишь мне хлопоты.

Альвар решил, что самым разумным будет на время перестать дышать.

— Попробуй, — резко ответил капитан. — Мальчикам будет полезно потренироваться в отражении нападения, пусть и неумелого. Но, прежде чем ты уйдешь, объясни мне, почему хлопоты доставлю тебе я, а не твой мерзкий братец.