Она гневно смотрела на него. Невозможно было выдержать ее взгляд. Не ее ярость, а ее слезы.

— Да, — сказала Миранда Бельмонте, — да, вы правы, он этого не сделает. Он слишком вас любит. Он просто скажет вам или напишет, как больно вы его ранили.

Это разбило бы сердце Иберо. Он это знал наверняка.

Он еще раз попытался объяснить.

— Дорогая госпожа, настало святое время, время мужчинам собираться под знамена господа. Они скоро сядут на корабль в Батиаре и поплывут на восток. Есть надежда, что они выступят оттуда на юг, во имя Джада. И это произойдет в наше время, моя госпожа! Наши земли будут отвоеваны!

— Это могло бы произойти и без участия моих детей! — Она сжала кулаки опущенных рук, как мужчина, но он видел, что у нее дрожат губы. — У Диего особый дар, пугающий дар. Мы держали его в тайне всю жизнь. Вы знаете — вы это знаете, Иберо! — что церковники сжигали подобных людей. Что вы с ним сделали?

Он с трудом глотнул.

— Верховный клирик Жиро де Шерваль — человек просвещенный. И король Вальедо тоже. Я верю, что Диего и Фернана с почетом встретят в армии. Если Диего поможет в этом благом деле, то прославит свое собственное имя, а не только имя своего отца.

— И его всю жизнь будут считать колдуном? — Миранда смахнула с лица слезы. — Вы подумали об этом, Иберо? Подумали? Какова цена такой славы? Его собственной или его отца?

Иберо снова глотнул.

— Это будет священная война, госпожа. Если он поможет делу Джада…

— Ох, Иберо, наивный глупец! Я готова убить вас, клянусь! Это не священная война. Если она начнется, это будет кампания Вальедо с целью захватить Фезану и расширить владения на юг, до земель тагры. Вот и все. Король Рамиро уже много лет помышляет об этом. Ваш драгоценный верховный клирик просто появился в нужное время, чтобы представить эти замыслы в выгодном свете. Эспераньи уже не существует! Это просто Вальедо расширяет свои границы. Рамиро, вероятно, повернет на запад и осадит своего брата в Орведо еще до начала осени. Что скажет на это ваш бог?

Она богохульствовала сейчас, а ее душа была поручена его заботам, но он боялся упрекнуть ее. К тому же, возможно, она во многом права. Он действительно наивный человек, он никогда бы не стал этого отрицать, но все же…

— Короли могут ошибаться, госпожа Миранда. Так же, как скромные священники. Я всегда в своих поступках действую во имя Джада и его божественного света.

Она внезапно села, словно отдала последние силы. У нее был такой вид, будто ей нанесли физическую рану, а в ее глазах стояла растерянность. Она давно уже жила одна, без сэра Родриго. У него заныло сердце.

«Он на всю жизнь получит клеймо колдуна».

Это могло оказаться правдой. Он думал лишь о триумфе, о славе, которую мог снискать Диего, если своим даром ясновидения поможет королю в битве.

Миранда сказала теперь уже тихим, ровным голосом:

— Вы приехали сюда, на ранчо Бельмонте, чтобы служить Джаду и нашей семье. Все эти годы не возникало никаких противоречий между этими сторонами. А теперь оно возникло. Вы сделали свой выбор. Вы выбрали, по вашим словам, бога и его свет, поставив их выше интересов и доверия Бельмонте. Так вам положено. Возможно, именно это от вас требуется. Я не знаю. Я знаю только, что вы не можете сделать подобный выбор и остаться здесь. Вы уедете утром. Я вас больше не увижу. Прощайте, Иберо. А теперь оставьте меня. Я хочу оплакать моих сыновей в одиночестве.

С болью в душе он попытался придумать что-то в ответ. Но не смог. Она даже не смотрела на него. Он вышел из комнаты. Пошел к себе. Некоторое время сидел в своей спальне, чувствуя отчаяние и растерянность, потом прошел в примыкающую к спальне часовню.