Фернан и Диего, очевидно, уже успели отличиться по дороге сюда и после приезда. Они были веселыми и иногда слишком умными, на собственную беду. Посчитали полезным, чтобы при них находился наставник, который мог заставить их соблюдать дисциплину. По лагерю ходили рассказы о набитых камнями седельных сумках одного из тех солдат, которые привезли их сюда. Довольно забавная история, но Иберо не привык поощрять своих подопечных откровенным смехом.

Вскоре после этого они отправились на юг по ничейным землям в составе армии-освободительницы. Собственно говоря, с ее авангардом, так как Диего и Фернана держали в окружении самого короля.

Иберо никогда прежде не видел короля. Рамиро, король Вальедо, был красивым, внушительным мужчиной, «Достойным того, — смиренно подумал маленький священник, — чтобы стать орудием нового завоевания Эспераньи. Если позволит бог». Он ясно сознавал, что все мужчины в армии были участниками важных событий. Король все время говорил об ограниченной кампании, о тактическом захвате Фезаны, но даже священник Иберо понимал, что стоило Вальедо вступить в Аль-Рассан, как содержание и течение их эпохи изменилось навсегда.

Худой, элегантный министр, граф Гонзалес де Рада, держался так близко от мальчиков во время всего путешествия, что это беспокоило Иберо. Он знал, что сэр Родриго и этот человек друг друга не любят, но также помнил о том, что де Рада поклялся охранять семью Бельмонте, когда Родриго отправили в ссылку. Иберо надеялся — и молился об этом, — что опасная близость склонного к насмешкам министра вызвана намерением сдержать обещание, и более ничем.

Миновав две небольших крепости в тагре, авангард короля оторвался от остальной армии и устремился вперед. В обе стороны галопом скакали дозорные, поддерживая связь между авангардом и главными силами.

От них Иберо и узнал, что Миранда Бельмонте д'Альведа тоже находится в их армии, среди придворных королевы Инес, которая решила отправиться вместе с мужем в земли неверных. Когда он сообщил об этом мальчикам, они, казалось, не удивились. Иберо это обескуражило, но потом он вспомнил нечто очевидное.

Иногда трудно иметь дело с даром Диего. «Мальчик знал обо всем еще до появления гонцов», — понял Иберо. С некоторым усилием он сделал Диего выговор.

— Тебе следует рассказывать остальным, если ты… что-то видишь. Это может быть важным. В конце концов, именно поэтому мы здесь.

У Диего сделалось комичное лицо.

— Ты имеешь в виду мою мать? — спросил он. — Иберо, разве приезд моей матери важен для военных действий?

Если так ставить вопрос, он прав. Фернан, как, впрочем, и следовало ожидать, смотрел на вещи совсем иначе.

— Вот так здорово! — с негодованием воскликнул он, обращаясь к священнику. — Это наша первая кампания, и все побежали из дому вслед за нами. Кого нам еще ожидать? Повариху, нянек, которые нас растили в детстве? Это смешно! Сам ты здесь для того, чтобы закутывать нас потеплее на ночь?

Диего рассмеялся. Иберо слишком смутило известие о Миранде, он не мог ни смеяться, ни отчитывать их. Слова Фернана звучали неуважительно, но Иберо понимал, что приезд наставника, а теперь еще и матери, мог заставить юношу почувствовать себя в первом боевом походе слишком… стесненно.

Это пустяки. Если мальчикам это не нравится, если солдаты дразнят их, им придется самим справляться с проблемой. Правда заключается в том, что они действительно слишком молоды, чтобы находиться здесь, и они бы не попали сюда, если бы Диего не был таким, какой он есть.