Я тут же поспешил пообильней полить блинчики вареньем, потому что, как мне показалось, у меня зачесалось, засвербило в носу.

— Ну, как тебе понравились блинчики? — спросил он после того, как мы скушали по четыре, а может быть и по пять блинчиков.

— Очень вкусно, — ответил я.

Но гномику мой ответ не понравился.

— Ты кажется не расслышал, что я сказал, — заметил он.

— Как понравились блинчики, — ответил я. — И если кто-нибудь меня спрашивает: «Как тебя зовут?» Я отвечаю: «Кристоффер». Нельзя же ответить, например: «Мама обычно зовет меня домой по многу раз».

Если честно признаться, мне и в самом деле было невдомек, как я должен был ответить на этот вопрос.

— На пять с плюсом, — попытался было исправиться я.

Умпин бросился убирать со стола.

— Тогда ты кушаешь здесь блинчики в последний раз, — проворчал он. — Совсем недавно у меня в гостях был другой принц Поффер и сказал, что я — настоящий волшебник в отношении блинчиков, прямо на все сто.

И тут меня осенило.

— Конечно же, я имел в виду, что ты — волшебник на пять с половиной сотен.

Тут Умпин заплясал вокруг стола, подскочил ко мне и поцеловал в щеку.

— Ну, вот и хорошо, а теперь мы можем выпрыгнуть прямо в летний день и начать ловить головастиков.

И он схватил банку из-под варенья, которая стояла на лавке.

Головастики

Мне доводилось множество раз бывать в лесу у тритоньего пруда, но сегодня здесь все казалось необычным. Деревья были ослепительно зелеными, а небо синее-пресинее, как на картинке. Кроме всего прочего, никакие веточки и иголочки не кололи меня, хотя я шел босиком.

Гном лег на живот и принялся смотреть на головастиков.

— А ты и раньше знал, что из головастиков могут получиться лягушки? — спросил он меня, наклонив голову близко-близко к воде.

На это я даже не стал отвечать, это и так ясно. Вместо этого я сказал:

— Нужно поймать очень-очень много головастиков, чтобы получилась целая лягушка.

Тут Умпин поднял вверх свою банку и показал, что трех головастиков он уже поймал.

— Но тебе, наверное, неизвестно, что если лягушку поцеловать, она станет принцем, а принцы живут в больших замках, в которых всегда случается много необыкновенного.

И это мне было известно. Однажды дедушка рассказал мне сказку о том, как одна лягушка стала принцем только потому, что какая-то девчонка-воображала поцеловала ее в мордочку. Но если бы я признался, что и это мне известно, ясное дело, гномик обиделся бы из-за того, что я знаю не меньше его, если же сказал бы, что не знаю этого, он считал бы меня совсем глупым. К счастью, отвечать не пришлось, так как в это время Умпин вытащил банку из воды. В ней было множество головастиков.

— Надо пошевелить в банке волшебным прутиком, — сказал он.

Я пошел по тропинке и нашел подходящий прутик. Правда, я не знал, волшебный ли он. Пока не испытаешь, не узнаешь.

Прутик оказался волшебным. Не успел Умпин опустить его в банку, как все головастики превратились в одну большую лягушку.

— Вот это да! Красота! — воскликнул он и помахал прутиком в воздухе.

Мне лично никогда лягушки не казались особенно красивыми. Мне всегда гораздо больше нравилось смотреть на головастиков.

Лягушка выпрыгнула из банки, уселась на камень и уставилась на нас. Сердце у нее так бешено колотилось, что животик у бедной лягушки все подымался и опускался: туда-сюда, туда-сюда. Рядом стояла банка с водой, там теперь оставался только один головастик.