Они уже купили красивую раковину. Называется «Тюльпан». Вадиму тоже очень нравится. Ванну пока не приобрели. Как чувствовали.

На той неделе можно будет отмечать новоселье. Наташка пообещала ей рыжего котенка, которого первым нужно будет пустить в комнату. На удачу.

Кстати, о Наташке. Что-то у нее там складывается с другом мужа Ольги.

На свадьбе она была Вариной подружкой и как бы по секрету сказала Вадиму, что своим счастьем он обязан именно ей. Хоть они прежде и не виделись, но она, Наташа, хотела с ним познакомиться. Вот Варька и поторопилась его окрутить, чтобы подруге не достался.

Варя даже обиделась на нее:

— Что за ерунда!

На что жених, вернее, уже зарегистрированный муж сказал ей на ухо:

— Собака лает, а караван идет.

Не в том смысле, что Наташку хотел обидеть, а посоветовал не обращать на нее внимания. Что поделаешь, если подруга такая легкая на слово женщина: брякнет не думая, а ты переваривай, если больше делать нечего.

Но это все и вправду были мелочи. Варя по вечерам теперь никогда не была одна — Вадим с работы спешил домой. Конечно, рано говорить о том, что так между ними будет всегда, но Варя нежилась в лучах домашнего тепла, считая, что ей здорово повезло.

После ужина, посмотрев информационные программы, Рашины садились играть в карты. Два на два. Вадим играл с матерью, а Варя со свекром Львом Георгиевичем. Свекровь называла ее Варюшка, а свекор — Варвара, но ей это нравилось. Потому что, даже когда они со свекром проигрывали по ее вине, партнер добродушно басил:

— Ничего, Варвара, крепись, сейчас мы им покажем!

Все было хорошо, просто прекрасно, а Варя не знала покоя. Однажды она рассказала о своих плохих предчувствиях Вадиму, а он пошутил, что Левушка из-за этого родится нервным, так что, может, ей валерьянки попить?

Собственно, срок беременности был еще слишком маленький, чтобы определить пол ребенка, но оба почему-то называли его он, то есть сын, и даже по имени.

Итак, ничего в своей жизни менять Варе не хотелось. Правда, у нее были акции. То есть уже через… четыре месяца она станет их полноправной хозяйкой. Это ее не так пугало, наверное, потому, что четыре месяца, казалось, это очень долго, да и Вадим успокоил ее, сказав, что можно поручить банку заняться их продажей за какой-то процент и после этого деньги просто оставить на счете малыша — Льва или Ксюши, в зависимости от того, кто в конце концов родится. И пусть себе обрастают процентами к совершеннолетию ребенка.

Это его предложение Варю успокоило, так что вопрос с акциями отпал сам собой. По крайней мере не Варе придется его разрешать.

Месяц назад, когда Варя уже уволилась и с помощью друзей искала новую работу, ей позвонила директриса издательства, где Варя прежде работала, и попросила ее выйти на работу, но уже на новый оклад.

— На какой? — спросила Варя.

— Я буду платить тебе восемь тысяч, — сказала та, — но тебе придется работать и за второго корректора…

Варя и прежде работала за второго корректора, только бесплатно. Значит, если бы она с работы не ушла, ей четыре тысячи так и платили бы?

«Спрос не бьет в нос», — говорила бабушка, но Варя над ее словами никогда не задумывалась. Может, и вправду нужно было спросить? Потребовать?

Странно, что в тридцать лет она открывает для себя такие истины, с пониманием которых другие умные люди рождаются.

Между делом отметили Варино тридцатилетие. В узком семейном кругу.

— Неудобно, — сказала она сама, и все с ней согласились.

Муж подарил ей колечко с крошечным бриллиантиком. Признался, что Борис написал расписку на пять тысяч баксов, а пятьсот пообещал ему в виде процентов.