|
Когда их пути пересекаются на площади Одина, Сюсанна чуть улыбается нейтральной улыбкой и кивает, словно он чужой, первый встречный, не позволяет ему догадаться, что прислушивается к его шагам и знает, что вот сейчас он остановится. Оглянется и посмотрит на нее. А когда они встречаются в коридоре, в том коридоре, куда выходят каюты их обоих, то она лишь проскальзывает мимо, сказав что-нибудь неопределенное о погоде, не позволяя ему заподозрить, что знает: сейчас он остановится и уставится ей вслед. Иногда он пытается ей улыбнуться, но у него не очень получается. Вернее, совсем не получается.
Все как надо. Время пошло.
~~~
На четвертую ночь она говорит Йону, что хочет поспать одна, и старается не улыбаться при виде его лица — он вздохнул прямо-таки с облегчением. — Нам нужно выспаться как следует, — говорит она, обнимая его одной рукой. Они стоят на палубе. — И тебе, и мне. — Да уж, — говорит он и устало проводит рукой по лбу. — Да уж, это точно. — Только давай сперва сходим в бар? — предлагает Сюсанна. — Выпьем по бокалу вина? — Давай, конечно, — говорит Йон. — Пошли.
Сюсанна знает, что Роберт сидит в баре, она видела, как он заходил туда, когда надевала куртку, чтобы выйти на палубу. Он пересек площадь Одина быстрым шагом, стремительно глянув в сторону Сюсанны, но не улыбнувшись и не кивнув, и устремился следом за Бернхардом и Амандой, которые уже вошли в коридор, ведущий в бар. Все еще не сдается. Все еще стремится к недоступной Аманде с белокурыми волосами, хотя она на двадцать пять лет младше, хотя она ослепительная красавица и совершенно очевидно предпочитает Бернхарда. Роберт стоит у барной стойки, когда входят Йон и Сюсанна, стоит посреди остальных, посреди толчеи, разговоров и смеха. Бернхард с Амандой держатся чуть в стороне, но Роберт не отстает, он пытается протиснуться ближе, он хочет соблазнить Аманду и уничтожить Бернхарда. Сейчас. Немедленно. В этот самый момент. Он дрожит от похоти и ненависти — дрожит откровенной, неприкрытой и видимой всем дрожью. Сюсанна к стойке не подходит. Она садится к столику, где уже сидят Ульрика и Андерс, и ждет, пока к ней протиснется Йон. Краем глаза она наблюдает за Робертом, видит, что он заметил Йона и тут же озирается, высматривая ее, находит и успокаивается. Она равнодушно скользит по нему взглядом, потом поворачивается к Ульрике и говорит: — Как дела? — Прекрасно, — улыбается Ульрика. Андерс сидит рядом, положив руку ей на плечо. И он тоже улыбается, таким довольным она его никогда не видела. Раскованным. Счастливым. — А сами как? Сюсанна тянется за бокалом, который ей протягивает Йон. — Тоже. Все прекрасно. Они сидят молча и вполне довольны этим молчанием. Оно ласковое и доброжелательное. Взрослое. Никто из остальных троих не знает об ожидании Сюсанны, она ни словом никому не обмолвилась о своем плане. Правда, она рассказала Йону о том, что в ее каюту заходили, но довольно раскованным тоном, не ради того, чтобы обмануть или ввести в заблуждение, а просто потому, что теперь вообще чувствовала себя раскованно. Андерс и Ульрика тоже уже расслабились и вроде бы уже забыли, как всполошились по поводу того происшествия. Никто из них уже много дней не спрашивал ее о странном посетителе. У Сюсанны ведь теперь Йон, так с какой стати им беспокоиться? Правда, с какой стати им беспокоиться, думает Сюсанна, глядя на них и поднимая бокал. К ним это не имеет отношения. Это имеет отношение только к двоим. Роберт стоит теперь возле Аманды. Кладет возле нее свою забинтованную руку на барную стойку. Аманда недовольно отстраняется и подвигается ближе к Бернхарду. Тот обнимает ее за плечи, поворачивается к Роберту и что-то говорит. |
