– Клим, ты не понял. Я хочу сам его расспросить.

– Нереально.

– А если я знаю, как его отыскать? – прищурился я. – На твоем месте особо не рассчитывал бы перехватить его на чердаке. Да и чаромета там наверняка уже нет. Ну так что скажешь?

Климов шумно засопел и забарабанил пальцами по столешнице.

– Соглашайся! – улыбнулся я. – Возьмем его уже сегодня.

– Говори! – сдался брат.

– Я в деле?

– Да!

– Вот и чудно, – расплылся я в довольной улыбке и выложил на стол трофейный чарофон. – У кавказца забрал. Последний входящий вызов был за минуту до того, как я его… принял. Звонить мог только этот ваш Сержант.

Клим протянул руку и спрятал переделанный под магическое средство связи мобильник в карман.

– Не все так просто.

– Уверен, у вас есть свои люди среди гимназистов.

– Мне об этом ничего неизвестно, – официальным тоном произнес Климов, предупредил: – Оставайся на связи, – и направился на выход.

Я посмеялся ему в спину, перелил остатки травяного настоя из чайника себе в чашку и откинулся на спинку стула. Просто не хотел демонстрировать своему старому знакомому рюкзак. Лишние расстройства нам были совершенно ни к чему…

Давай сам. Сам.

Встречаться с ведьмой откровенно не хотелось. Ни в компании с Шуриком, ни тем более одному. Нет, Яна девушка симпатичная и во всех отношениях приятная, да только с ведьмами расслабляться нельзя. У них приоритеты расставлены несколько иначе, чем у обычных людей и даже просто у людей нормальных.

Но деваться было некуда. Я немного постоял на крыльце пельменной, бездумно бренча в руке стреляной гильзой и деформированной пулей, потом зашвырнул их в грязь и перебежал через Южный бульвар. Дошел до пересечения с Красным проспектом и будто в другом мире очутился. В другом городе – так уж точно.

Под ногами зачавкала грязь, растрескавшийся асфальт местами вздыбился буграми, а местами провалился, давая приют глубоким лужам. Сворачивавшие с бульвара автомобили резко сбрасывали скорость и начинали прыгать на выбоинах, из-под колес у них летели брызги мутной воды. На черных газонах валялся вытаявший из-под снега мусор, хватало мятых сигаретных пачек, битых бутылок, одноразовых шприцев и презервативов. Использованных, само собой.

Мужик в дождевике и резиновых сапогах с огромным баулом на плече бродил по этому полю чудес и выбирал отбросы, которые можно было сдать на переработку как вторсырье.

Слева тянулась панельная девятиэтажка, оттуда весь этот мусор и скидывали. В доме хватало немало темных провалов выбитых окон, в основном на верхних этажах. Из занятых квартир наружу торчали трубы буржуек. «Цивилизация» понемногу подбиралась и сюда: на глаза попался небольшой магазин на первом этаже, еще один балкон уже переделали во входную группу, но вывеску сделать пока не удосужились.

С противоположной стороны картинка была ничуть не более жизнеутверждающей. Двухэтажные бараки, серые крыши, глухие заборы. Потом и вовсе начался заброшенный ГСК. Его понемногу обживали, некоторые выходившие на проспект боксы оборудовали под автомастерские, но в основном бетонные коробки гаражей так и стояли пустыми.

При взгляде на них у меня заломило шею.

Я поморщился и свернул во дворы. Срезал напрямик до Севастопольской, взглянул на экран чарофона и прибавил шаг. До озвученного Ермоловым времени встречи оставалось пятнадцать минут.

«1649». 16-49.

Шестнадцать часов ровно, точка номер сорок девять. Простейший шифр, который тем не менее невозможно взломать, не располагая информацией о заранее оговоренных адресах. Заверениям Гимназии о конфиденциальности общения посредством чарофонов я нисколько не доверял.