Клинг промолчал.

– И надо что-то делать с белым также, – сказала Эйлин. – С тем фактом, что форма медсестры белая. Как платье невесты, не так ли?

– Возможно, – сказал Клинг.

– Спорный образ, понимаешь? Опытнаядевственница. Очень немного сегодня невест-девственниц, – сказала она и пожала плечами. – Сегодня этого даже никто не требует,верно? Я говорю о мужчинах. Им не надо, чтобы невеста была девственницей, ведь так?

– Так, на мой взгляд, – сказал Клинг.

– Ты не был женат? – спросила она.

– Я был женат, – сказал он.

– Я не знала.

– Да, – сказал он.

– И?..

Клинг поколебался.

– Я недавно развелся, – сказал он.

– Извини, – сказала она.

– Хорошо. – Он поднял бокал, избегая ее настойчивого взгляда. – А как насчет тебя? – спросил он. Он глядел на реку.

– Все еще надеюсь, что явится мистер Правильный, – улыбнулась она. – Во мне все еще живет такая фантазия... Нет, я не должна была рассказывать об этом.

– Почему же? Рассказывай, – сказал он, не поворачивая головы.

– Ну, на самом деле... Это очень глупо, -сказала она. Он был уверен, что она покраснела. Хотя это могли быть просто красные блики от свечи и от подсвечника. – Я все фантазирую про себя, что рано или поздно одному из насильников повезет,понимаешь? Я не смогу вовремя вытащить пистолет, он сделает со мной то, что хочет,и вдругокажется моим принцем!

Я влюблюсь, мы будем счастливы и заживем вместе. Пожалуйста, не рассказывай о моих фантазиях ни Бетти Фридан, ни Глории Стайнем. А то меня прогонят прочь из женского движения.

– Ты пересказала классические фантазии об изнасиловании, – сказал Клинг.

– Да, но я к тому же имею дело с настоящими насильниками, – сказала Эйлин. – И я знаю, что это не игра.

– Угу, – сказал Клинг.

– Тогда зачем мне фантазировать на эту тему? Я была на волоске так много раз...

– Может быть, это объясняет твои фантазии, – сказал Клинг. – Фантазии делают ее менее пугающей. Твою работу. То, что ты должна делать. Может быть, – сказал он и пожал плечами.

– Похоже, мы с тобой сейчас разыграли сцену «рассказываю тебе, а почему – не знаю».

– Да, похоже, – улыбнулся он.

– Кто-нибудь должен написать книжку про все разновидности типичных сцен, – сказала она. – Больше всех мне нравится сцена, когда убийца с пистолетом стоит перед человеком, который за ним охотится, и говорит примерно так: «Сейчас я могу рассказать тебе все. И мне ничего не угрожает. Потому что через пять секунд я тебя застрелю». И затем хвастливо и подробно рассказывает, скольких убил, скольких зарезал, как и почему.

– Да, если бы все было так просто! – улыбнулся Клинг.

– И еще мне нравится сцена «Ох! Ах!». Это когда нам показывают жену в постели с любовником, а затем как муж вставляет ключ в замок. И тут мы должны воскликнуть: «Ох! Ах! Сейчас начнется!» Ты, наверное, тоже обожаешь эту сцену.

Улыбка слетела с его губ.

Она заглянула ему в глаза, пытаясь прочесть что-то в них и понимая, что совершила какую-то ужасную ошибку.

– Я, пожалуй, попрошу принести счет, – сказал он.

Она знала, что в любом случае нельзя нажимать. В роли приманки она научилась терпению.