— Это же Арена! — возразил Ферди. — На Арене все можно. Скажу, фокус такой, иллюзия и ничего больше.

— Ну-ну, — с сомнением протянул Ик. — Хотя номер с человеком — это, конечно, ново и весьма креативно. Публика непременно должна клюнуть.

— Вы тут пообщайтесь пока, — обратился Войцех к Ику и Тупи, — а нам нужно прооперировать бедняжку. — У тебя операционная готова, Ферди? Ну же, Роза, смелее! Молодость и красота ждут тебя!

Роза стеснительно покосилась на Тупи и скрылась за дверью в служебные помещения «Горящей буксы», где у Фердинанда Айзенкопфа была оборудована подпольная операционная мастерская для незаконного ремонта роботов. Вот, оказывается, чем зарабатывал на жизнь отставной шпрехшталмейстер, и древний антураж бара лишь маскировал продвинутую и оттого еще более преступную сущность заштатного питейного заведения. Не зря Ик, несмотря на облысение, почуял в нем мафиози!

Так бывший диссидент-инквизитор оказался за стойкой нос к носу с лысым роботом Иком.

— Может, по маленькой? За знакомство? — вежливо предложил Ик. — Ферди только что откупорил новую бочку «Розового шума». Легко идет, и фронты мягкие — для начала самое оно, хотя третья гармоника слегка горчит.

Тупи с сомнением посмотрел на граненую цилиндрическую емкость с «Розовым шумом» и отрицательно качнул головой.

— Спасибо, — сказал он. — Я бы с удовольствием, только метаболизм не позволяет. — Вот пивка — в самый раз! Только где же здесь его взять-то?

— Может быть, в холодильнике? — предположил Ик. — У старины Ферди в холодильнике чего только нет.

Пива в холодильнике, естественно, не оказалось. Зато обнаружилась банка со спиртом, которым Фердинанд протирал свои вечно запотевающие объективы.

— Годится, — сообщил Тупи, осторожно понюхав содержимое банки. — Похоже, продукт высшей очистки.

— Конечно, высшей, — подтвердил Ик. — Кто же глаза всякой дрянью протирать станет. Глаза-то свои, новые вставить — никаких эргов не хватит!

Порывшись в поклаже, Тупи извлек здоровенный окорок и краюху хлеба. Закуску он порезал и художественно расположил на стойке, не забыв постелить кусок найденной в шкафчике вощеной упаковочной бумаги. Ик с изумлением наблюдал за его действиями. Кажется, он начал понимать, почему процесс приема адаптивных препаратов у людей называется выпивкой. А то, что лежит на листе коричневой бумаги, наверное, и есть легендарная закуска. Ику, как историку, был интересен процесс выпивки и закуски, и он надеялся, что эти действия не считаются у людей слишком интимными. Очень уж хотелось посмотреть!

— Ну, вздрогнем! — совсем по-роботецки сказал человек и лихо опрокинул в загрузочный бункер мензурку со спиртом.

Потом закашлялся и принялся верхними манипуляторами пихать в себя закуску. Честное слово, аналогичный процесс у роботов проходил куда более эстетично, хотя искры, конечно, тоже летели во все стороны. Особенно, если робот не получил в детстве хорошего воспитания.

— За знакомство! — ответил Ик, нащупал языком контакты и ощутил чуть сладковатый вкус слабого, амплитудно-модулированного сигнала «Розового шума» с легкой горчинкой в районе третьей гармоники.

— Послушай, а разве люди бывают лысыми? — спросил он, оторвавшись от емкости. — Смотри-ка, мы же похожи, словно нас одной отверткой делали!

Тупи провел ладонью по обширной плеши, потом посмотрел на голый, небрежно отполированный, с остатками алмазной пасты за ушами, череп собеседника, прожевал кусок ветчины и заключил:

— А у меня лысина блестит куда как сильнее.