Юлия Набокова. Люби как в 20!
Глава 1
Нового соседа сверху я еще не видела, но уже успела возненавидеть. Ремонт в своей квартире он умудрился начать ровно в мой день рождения. Так что в свое тридцатилетие я проснулась от дикого грохота над головой. Вот и сегодня я подпрыгнула на кровати от противного жужжания. Ррр, опять! Накрыла голову подушкой, мечтая поспать еще немножко, но какое там. Сверлили как будто прямо в мозг! Я задрала голову и погрозила кулаком в потолок. – Ты достал, сосед! Вот уже два месяца в квартире наверху активно сверлили, стучали, ломали. Одним словом – делали мою жизнь совершенно невыносимой! И так после рабочего дня в институте голова гудит и хочется дома побыть в тишине. А тут – ззззззз, рррррр, бац бац бац! Еще и по утрам чаще приходилось просыпаться не от будильника, а от грохота ремонта. – Когда же закончится это безобразие? – жаловалась я консьержке. – Никакой жизни нет! – А грязи сколько! – Пожилая чистоплотная Галина Федоровна охотно включалась в беседу и жаловалась, как рабочие мусорят в подъезде, рассыпают мешки со штукатуркой. Одним словом – безобразничают! Несколько раз я ходила ругаться, но натыкалась на хлопающих глазами рабочих, которые по русски не говорили, а стоило мне уйти, как снова начинали сверлить и стучать с еще большим остервенением. Никакие беруши не помогали. Я стала задерживаться после занятий на работе. Вместо того, чтобы спешить домой, как другие преподаватели, засиживалась в университетской библиотеке вместе со студентами. Полюбила ходить в театр и в кино на поздний сеанс. Даже пару раз сходила на свидания по Интернету – лишь бы вернуться домой после одиннадцати. К тому времени рабочие уже прекращали шуметь, и воцарялась благословенная тишина. Моих сил хватало только на то, чтобы принять душ и рухнуть в постель, дабы на следующее утро ровно в семь подняться по будильнику и ехать к первой паре в универ. Свою работу преподавателя я любила, хотя к концу дня и чувствовала себя выжатой, как лимон. В начале марта я вернулась домой, когда грузчики заносили в подъезд мебель. – Закончили ремонт в двести десятой квартире, слава те господи! – доложила мне консьержка. – И кто хозяин этого безобразия? – спросила я, глядя на выстроившиеся вдоль стены коробки от сборной мебели, которые заносили грузчики. – Парень какой то, студент, – сообщила Галина Федоровна. Я закатила глаза – только студента над головой мне не хватало! Рабочие стали затаскивать диван ярко желтого цвета, и я заторопилась к лифту. Еще неделю в квартире наверху сверлили и колотили – собирали встроенную мебель. Причем в один из вечеров, шестого марта, задержались за полночь. Я вернулась из театра в половине двенадцатого – шуметь по московским законам можно до одиннадцати вечера, и, не заходя к себе, пошла ругаться. Хозяина на месте не было, а трудяги, собиравшие кухонный гарнитур, жаловались на ненормированный рабочий день и график, за невыполнение которого лишали заработка. Если не закончат здесь сегодня – попадут на штраф, а с утра им нужно быть на новом объекте на другом конце города. Я так прониклась их судьбой, что сбегала домой и сварила им кофе – все равно ж не усну. А они, уходя в два часа ночи, занесли чашки и в благодарность оставили мне свой номер – на случай, если нужно будет что то починить по хозяйству. На следующий день, седьмого марта, мне нужно было на занятия к третьей паре. Я мечтала подольше поспать утром, но проснулась в восемь от грохота этажом выше. Там снова что то сверлили и топали. Ненавижу! Мечтая придушить соседа, я прошла в ванную. Умылась, почистила зубы. Из зеркала над раковиной на меня смотрела хмурая растрёпаннаая девица в пижаме, больше похожая на студентку, чем на преподавательницу вуза. |
