И словно в ответ — голос Ани:

— Вставай! Пора! — И, остановившись на пороге, всплеснув руками, Аня говорит:

— Ты не ложилась? Не отдохнула? Ведь мы же условились!

Анисья Матвеевна сердито гремит посудой. Она тоже не спала. Тоже ждала Митю. Копила в сердце горькие слова, которые скажет ему, как только увидит.

— Ах ты сукин сын, — бормочет она, — а, чтоб тебя…

— Про кого ты? — с любопытством спрашивает Катя.

— Давай помалкивай, больно длинный язык, в отца!

— А чем плохо в отца? — удивляется Катя.

— Еще бы не хорошо, с чужого воза берет да на свой кладет!

— Чего? Чего?

— Анисья Матвеевна, чайник вскипел? — строго и предостерегающе говорит Саша.

И они пьют чай, а Мити все нет.

— А папа уже ушел? — вдруг спрашивает Катя.

— Да, — отвечает Аня, — я запирала за ним дверь. Он рано ушел, у него сегодня много работы.

Анисья Матвеевна в сердцах роняет тарелку, а Катя говорит:

— Ты до конца экзаменов будешь носить это платье? Оно счастливое?

Выгладив «счастливое» платье, Саша надевает его и вместе с девочками выходит на улицу. Они едут на двенадцатом троллейбусе до Пушкинской, а потом на пятнадцатом до Новодевичьего поля.

— Ни пуха ни пера! — говорит Аня. — Ну, отвечай же, к черту, к черту! Мы будем держать за тебя кулак!

Они будут ждать ее у порога — и час, и другой. На Ане платье голубое в белых горошках, на Кате красное с белой и синей тесьмой у ворота. Обе в сандалиях на босу ногу. Две девочки, две дочки. Они будут ждать, и ее победа будет победой ее дочек, а поражение — горем для них.

Оглянувшись, Саша машет детям рукой, и обе, выхватив из толпы ее лицо, ее руку, радостно машут в ответ.

…Сейчас она войдет в комнату, где сидит экзаменатор. Ей даже кажется, что она не очень волнуется. И в самом деле, что же волноваться. Она готовилась, она знает.

«Какие все молодые вокруг! Ну, вот эта — совсем как Аня, еще с косичками. Только что кончили школу. И сколько у них впереди! А у меня?.. Надо идти, нечего тянуть, девочки ждут. Скорей бы!»

Она совсем не волнуется, что-то в ней окостенело, — а, все равно. Она берет билет и читает: «1. Реакция получения жиров. 2. Реакция глицерина со стеариновой кислотой».

Кажется, она это учила. Ну да, учила и отвечала Ане. Так вот, надо сосредоточиться. Зачем она не спала всю ночь?

— Ну как, товарищ Поливанова? Можете отвечать?

Саша подходит к столу экзаменатора. Это женщина — немолодая, широкоскулая, коротко стриженная.

— Я не знаю билета, — говорит Саша.

— Не волнуйтесь, подумайте. Хотите второй билет?

— Нет, — говорит Саша, — я все забыла.

— Ну хорошо. Где ваш экзаменационный листок? Два — «отлично»? И вы хотите уйти? Нет, давайте попробуем, побеседуем. Вы работаете?

— Да, я медсестра.

— Ну, тем более. Сколько же лет вы работаете?

— С тридцать девятого года.

— Тринадцать лет? Соберите память. Ну, вспомните, например, реакцию брожения спирта.

Экзаменаторша морщит лоб, шевелит бровями, словно помогая Саше думать. Она смотрит добрыми глазами, на ее лице — огорчение. Она задает вопросы, еще и еще. Саша молчит. Она презирает себя, но молчит. Хочет собраться, вспомнить, но молчит. Потом она вдруг понимает, что может вспомнить. Посидит — и вспомнит.