— Просто чудо, как она это терпит, — говорили слуги. — Не ответит ни словом, ни взглядом.

— А если ответит, потом — что? Не хотела бы я оказаться на ее месте — хоть она и в родстве с господами.

— Ох уж эти бедные родственники! По мне лучше быть служанкой… самой обыкновенной. Тут уж хотя бы знаешь свое место.

— Она-то свое, похоже, отлично знает.

— Она! Да у нее никаких чувств нет.

«Я не хотела бы поменяться местами с Эбигейл Хилл… даже за все деньги в королевском кошельке!» — такова была заключительная оценка ее положения.

Обсуждения слуг того, как Эбигейл терпит эту жизнь и что станется с ней, когда все дочери Черчиллов повыходят замуж, оборвал приезд леди Мальборо.

Началась обычная суета — долгие объяснения с детьми, громкий голос, то любовный, то ворчливый — смотря по обстоятельствам. Весь дом с приездом Сары оживился.

Вскоре она поинтересовалась:

— Где Эбигейл Хилл?

Эбигейл вызвали в комнату графини. Сара, изысканно одетая, приехавшая прямо из королевского дворца, встретила ее если и не ласково, то без неприязни.

— Вот и ты, Эбигейл. Выглядишь лучше, чем по приезде сюда. Хорошая еда пошла тебе на пользу. Надеюсь, ты ценишь все, что я сделала для тебя?

— Да, леди Мальборо.

— В каком вы были положении, когда я отыскала вас! Эти лохмотья на мальчишках! Не могла же я вас так бросить. Думаю, ты часто вспоминаешь те дни и сравниваешь их с теперешней жизнью.

Сравнивать приходилось нехватку еды с нехваткой свободы, независимость с покровительством. Эбигейл не могла решить, что предпочтительнее. Когда ешь вдоволь, независимость и достоинство кажутся высшими ценностями, но тогда быстро забываешь, каково быть голодной.

Ответила она кротко:

— Да, леди Мальборо.

— У меня, как ты знаешь, много обязанностей в покоях принцессы Анны, они отнимают много времени, и я подумала о тебе. Признайся, ты удивлена.

Какого ответа ждет графиня? Что будь на ее месте кто-то другой, это вызвало бы удивление, но Эбигейл знает, что леди Мальборо очень добра, любезна, предусмотрительна, предана долгу и не забудет даже самую скромную бедную родственницу?

Уловила бы она сарказм в подобном ответе? Нет, разумеется. Непомерная гордость и самоуверенность не позволят ей ощутить насмешки.

— Я всегда знала, леди Мальборо, что вы очень добры…

— Ха! И надеялась, что я не забыла о тебе? Это наглость, Эбигейл Хилл. Разве я забывала? Не следила, чтобы ты была хорошо обеспечена в этом доме?

— Все так, леди Мальборо.

— На что ж тебе жаловаться?

— Я не жалуюсь, леди Мальборо.

Лицо Эбигейл порозовело, на нем появилось тревожное выражение, глаза смотрели испуганно, униженно, обычно неподвижные руки суетливо шевелились.

— Однако все же надеялась на место при дворе, правда?

— Место при дворе? Но леди Мальборо, я…

— О, места бывают разные. Ты ведь не ждала, что я назначу тебя министром его всемилостивейшего величества? А?

— Нет, конечно, леди Мальборо.

Сара усмехнулась, представя, что Калибан принимает Эбигейл Хилл в роли министра.

— Я устрою тебя не к королю.

«Ты и не могла б меня к нему устроить, — подумала Эбигейл.