Графиня попросила Вильгельма присесть и поведать ей свои заботы.

— Я старею, Элизабет, — сказал он с кривой улыбкой. — И думаю, дни мои сочтены.

— Ты часто говорил то же самое, однако жив до сих пор.

— Я беспокоюсь о престолонаследии. Сына у меня, к сожалению, нет.

Графиня Оркнейская с печальным видом кивнула.

— Мысль, — продолжал он, — что моя толстая глупая свояченица станет королевой, приводит меня в ужас. Пока был жив ее умненький мальчик, существовала какая-то надежда. Его смерть — невосполнимая утрата.

— Принцесса всецело находится под влиянием графини Мальборо, — сказала Элизабет. — Если она станет королевой, править будет Сара Черчилл.

— Мне бы хотелось помешать этому. — Вильгельм задумчиво посмотрел на нее, и она поняла, что сейчас он скажет о цели своего визита.

— Я подумываю написать Якову в Сен-Жермен.

Элизабет ждала продолжения, однако король какое-то время молчал, и ей стало ясно, что решения он еще не принял.

— Хочу предложить ему усыновить Якова, его сына.

— Он ни за что на это не пойдет.

— Даже поняв, что поставлено на карту? Если мальчик приедет сюда как мой сын и примет протестантскую веру, то станет законным наследником трона.

— Замысел прекрасный, — сказала Элизабет, — но осуществить его вряд ли удастся. Во-первых, сына Яков тебе ни за что не доверит; во-вторых, друзья Анны совершат новый переворот, чтобы возвести ее на престол.

— Думаю, этот мятеж я смог бы подавить.

— Мальборо и Годолфин будут держаться заодно. К ним присоединятся Сандерленд и его сын Спенсер. Дьявольски хитрая Сара сплотила их, они образуют союз, тем более, что внуки Мальборо будут внуками Сандерленда и Годолфина.

— С Мальборо мне удавалось справляться раньше. И я снова справлюсь с ними. Надо начинать переговоры с Яковом.

— Что ж, — согласилась Элизабет, — это хороший ход. Хоть Яков определенно откажется, якобиты будут довольны.

— Если сын Якова приедет — хорошо; если нет, то, по крайней мере, я делал все, что было в моих силах. Только якобитам может не понравиться, что я хочу обратить мальчика в протестантство.

— Но даже они поймут, что англичане не примут его католиком.

— Элизабет, я считаю своим долгом добиться, чтобы они его приняли.

Она поняла и встревожилась. Вильгельма мучила совесть, и он походил на человека, стремящегося перед смертью привести свою душу и дом в порядок.

Сара не могла сдерживать гнев.

— Знаете, что задумал этот Голландский Недоносок? — возмущенно спросила она у принцессы. — Хочет лишить вас престола! Решил вызвать в Англию этого незаконнорожденного пащенка и навязать его стране! Миссис Морли, я этого не допущу. Если вы намерены лежать на кушетке, терпя подобные гнусности, то я не стану.

Анна покачала головой. После истории с перчатками она с трудом заставляла себя смотреть в лицо Саре. И холодела от ужаса при ее появлении. Ей постоянно слышался тот резкий голос, говорящий, что она дрянь. И еще Сара назвала ее руки мерзкими. Они красивы! Кроме них да еще голоса, поставленного миссис Беттертон, когда она воспитывалась вместе с Сарой, ничего красивого у нее нет. Ее прекрасные руки — мерзкие! Как это забыть? Как относиться по-прежнему к миссис Фримен? Однако Анна была не в силах упрекнуть подругу тем, что случайно услышала. И радовалась, что об этом никто не знал, кроме нее и Эбигейл Хилл; славное тихое создание никогда не выдаст секрета.