В Сент-Олбансе Харли предложили стать министром вместо Ноттингема. Это было бы прекрасное назначение. Мальборо решили, что Ноттинген должен уйти, тогда Харли наверняка займет его место. Однако они считали, что в этом союзе Харли вполне удовольствуется третьей ролью. Им и в голову не приходило, что он уже просчитывает: «Кто такой Мальборо? Солдат, чья энергичная супруга ухитрилась каким-то образом подчинить себе королеву. Кто такой Годолфин? Робкий человек, легко теряющий мужество, очевидно, испытывающий благоговейный страх перед леди Мальборо. Судя по всему, миссис Сара управляет ими обоими. Но Робертом Харли управлять она не будет».

Он вышел из дома и пошел по лондонским улицам, не привлекая к себе внимания. Возможно, ему хотелось быть на виду, поскольку он не был красавцем. Ораторский талант Харли портило заикание, и преодолеть полностью этот недостаток ему не удалось. Казалось, что он вечно колеблется, голос его был холодным, грубым, манеры — церемонными. А он умел быть красноречивым и одерживать верх в спорах. Харли развил эти способности в противовес своим изъянам. Так же как тщеславие его разрослось словно наперекор некрасивости. Главной чертой его являлась зависть. Чужой успех бесил Харли. В настоящее время он готов был использовать дружбу с Мальборо и Годолфином; но не собирался смотреть, сложа руки, как власть и слава, обходя его, достаются им.

Харли понимал, что со временем добьется и того, и другого. А пока что имело смысл войти в доверие к Мальборо. Он не видел здесь больших трудностей. Ясно, что главную роль у них играет Сара. И он станет льстить ей, делать вид, будто покоряется ее воле. Поскольку Сара больше всего хочет управлять всеми, ей это понравится. Ему нетрудно будет идти нога в ногу с миссис Сарой… какое-то время.

Она заинтриговала его. Интересно будет вступить с ней в борьбу! Какое занятное положение! Но, конечно же, придется искусно вести тайную игру… пока не настанет время нанести роковой удар.

Харли ликовал. Жизнь становилась захватывающей.

Он зашел в кофейню и едва успел сесть, к нему приблизился молодой человек.

— А, Генри, — сказал Харли. — Присаживайся.

— Учитель, — ответил тот со слегка нарочитым поклоном, — вы получили приятные вести.

— Значит, это заметно по мне? — спросил Харли с улыбкой.

Генри Сент-Джон был необычайно красивым мужчиной двадцати четырех лет. Харли привлек его к себе как самого блестящего из начинающих политиков, и тот стал усердным учеником, сразу же поняв, что может дать покровительство такого человека. Преисполненный решимости получить от своего наставника как можно больше, молодой честолюбец никогда не упускал возможности побеседовать с ним.

— Только тем, кто вас хорошо знает, учитель.

— Что ж, Генри, ты прав. Теперь путь вперед мне виден яснее. Я недавно вернулся из Сент-Олбанса.

— До моих ушей долетела весть о том, что вы ездили в гости к Мальборо.

— Значит, это известно всему городу?

— Наш самый блестящий политик — и Мальборо. Кто не заинтересуется?

— И все, наверное, строят догадки? Что ж, посмотрим.

— Вы задумчивы. И вижу, не настроены делиться своими мыслями.

— Их необходимо оберегать не меньше, чем государственные тайны.

— Вот как? Тогда следует ждать поистине великих событий. А вы сидите в кофейне, где я не надеялся встретить величайшего государственного мужа нашего времени.

— Удивляешься, Генри, что я не сижу за бутылкой? Верность мне присуща, но я никому не бываю так верен, как Бахусу. Ты это имел в виду? О, мой мальчик, не думай, будто я свернул с этого пути.