Значит, так, на фиг уборку и стирку. Дело это глупое. Едва смахну пыль, как она снова сядет на мебель, а выстиранные вещи потребуют глажки. Сложу их в шкаф и услышу от Олега, что его рубашки валяются измятыми. А так – в шкафу пусто, следовательно, и утюг вытаскивать незачем. Сначала приму ванну с пеной. Затем выпью кофе, потом…

Приятные мысли нарушил звонок телефона. Я посмотрела на часы. Девять утра, немного рановато для постороннего человека. Надеюсь, ничего не случилось с домашними.

– Вилка, – зачастил в трубке голос Киры, – ну как? Добыла квитанцию?

И тут я сразу вспомнила об ожерелье и Эдуарде Малине.

– Кируся, – защебетала я, – не волнуйся, все хорошо.

Подруга молча выслушала информацию.

– Мне конец, – прошептала она.

– Не говори ерунды!

– Он вор.

– Ну… может, и так!

– Спер украшение.

– Кирочка, – попыталась я успокоить Нифонтову, – еще не вечер…

– Нет, – резко перебила меня она, – все очень и очень плохо. Просто ужасно. «Ошейник» с изумрудом исчез, я его не найду. Придется сказать Борьке правду, он рассвирепеет, выгонит меня вон, отберет детей…

– Ну и чушь тебе в голову пришла! – воскликнула я. – Предположим, муж решит подать на развод. И что ужасного? Ты же не убогая пьяница! Уважаемый человек, кандидат наук, получаешь зарплату. Разбежитесь в разные стороны интеллигентно. Боря воспитанный человек, он оставит тебе квартиру, станет платить алименты на детей.

Кира истерически захохотала:

– Нет, ты его не знаешь. Борька всегда говорит: «Если мы разойдемся, имей в виду, детей не получишь никогда». Он меня вытолкает взашей да еще всем вокруг расскажет, что я шлюха. Знакомые на его стороне окажутся.

– Кируся, – попыталась я успокоить подругу, – подожди, до праздника почти месяц, можно…

– Нельзя, – оборвала меня Нифонтова, – ладно, Вилка, спасибо, ты тут, конечно, ни при чем. Я совершила ужасную глупость, мне за нее и отвечать. Все. Понятно?

– Эй, постой, – заорала я, – не вздумай ничего рассказывать Борису!

– Он в Питере, вернется через три дня.

– Вот и хорошо.

– Просто замечательно, – протянула Кира. – Ладно! Прощай, Вилка! Не поминай меня лихом!

Из трубки понеслись противные гудки. Я растерянно положила телефон на столик, пошла было в ванную, но потом вернулась, набрала номер Киры и услышала:

– Сейчас я не могу ответить на ваш звонок, оставьте сообщение после гудка.

Решив не сдаваться, я попыталась соединиться с Кирой по мобильному.

– Аппарат абонента выключен или находится вне действия сети, – сообщил механически‑вежливый голос.

В мое сердце холодной змеей стала вползать тревога. Хотя с какой стати я дергаюсь? Вполне вероятно, что Кира на работе. Я сбегала за записной книжкой и стала снова тыкать пальцами в кнопки.

– Слушаю, – прозвенел тоненький, совсем детский голосок.

– Будьте любезны Нифонтову.

– Ее сегодня не будет.

– Почему? – вырвалось у меня.

– Заболела, – равнодушно сказала собеседница, – только что звонила и сообщила: «Не приду, сердце прихватило».