Его сердце замирало от восхищения, при взгляде на мягкие черты ее лица. Она была великолепна, намного прекраснее любого небесного ангела. И он больше не мог отрицать свои чувства к ней.

- Рейн? - он пытался разбудить ее, как только рассвет начал окрашивать небо, но она даже не шелохнулась.

Будь оно все проклято, ему столько всего хотелось сказать... и столько всего сделать для нее.

- Я так старался спрятать свое сердце, но ты украла его у меня с первого взгляда. Я люблю тебя, прелесть моя. Всегда любил... и гореть мне за это в аду, но я всегда БУДУ любить тебя.

Бесчисленные отказы в течение многих лет убивали его. Да, он, конечно, помог ей. Но и причинил немало боли. И сегодняшний день не будет отличаться от предыдущих.

- Прости меня, моя сладкая девочка. Я всего лишь жалкая подделка, а не защитник. Я пытался оградить тебя от всего, что могло бы навредить тебе. Но защищать тебя нужно было, прежде всего, от меня самого.

Черт возьми, боль от непрекращающегося желания буквально схватила его за яйца и немилосердно сжала. И он бы сдался. Но Рейн уже настолько крепко засела у него внутри, что пытаться вырвать ее оттуда, было невозможным, потому что, жизнь без нее, месяцами, годами... медленно сведет его с ума.

И сейчас он называл себя извращенцем, потому как ему было достаточно лишь одного взгляда на ее покрасневшие и пухлые губы, чтобы его член снова ожил. Горькая усмешка искривила его рот, пока он обводил взглядом ее алебастровую кожу.

Отметины его обладания темнели на ее молочной плоти. Ей придется носить их еще несколько дней. И у нее не останется выбора, кроме как помнить о том, что произошло между ними, не забывая о нем.

Сожалел ли он об этом? Да просто охренеть, как сильно. Но больше всего, он сожалел о том, что не может быть ее мужчиной. О том, что с чистой совестью, не мог стать тем, в ком она нуждалась. И о том, что был слишком большим извращенцем для нее.

Ее волосы, цвета воронова крыла, рассыпались по его светлым простыням. Хаммер не смог удержаться и, наклонившись, пропустил сквозь них пальцы. Возбуждение снова охватило его, когда он, положив ладонь на ее затылок, прижался своими губами к ее рту. Со все еще закрытыми глазами, она мечтательно застонала, уткнувшись носом в его щеку.

Ему снова захотелось скользнуть в ее киску, но пришлось сдерживать свое неуемное желание. Он и так уже измучил ее. Она не выдержит его неутолимого сексуального желания, которое лишь усиливалось, от ее присутствия. И это только половина проблемы.

Ужас наполнил его вены. Молча проклиная себя, он покачал головой. Он знал, что Рейн никогда не примет и не справится с живущим внутри него зверем. Да ей этого и не нужно. Она слишком невинная... и хрупкая. И слишком упрямая, чтобы прогнуться под все его требования. Потому как может сломаться, как Джульетта.

Его желудок скрутился в тошнотворный узел. От понимания того, что он должен был сделать, его рот наполнился желчью, и он лишь сильнее прижал ее к своей груди. Ему хотелось еще немного, всего несколько минут, подержать ее в своих объятиях, чтобы почувствовать как ее теплая и мягкая плоть прижимается к нему. Почувствовать, как ее сердце бьется рядом с его. А невесомое, словно перышко, дыхание, овевает его шею.

Еще несколько эгоистичных минут, чтобы насладиться ей... прежде чем он уничтожит все ее, оставшиеся к нему, чувства.

****

Почувствовав яркий солнечный свет, пробравшийся через окно, и щекочущий ее веки, она перекатилась на спину.

Каждый мускул в ее теле болел, словно вчера она участвовала в драке. Нет, как будто ее переехал грузовик. В хорошем смысле. И к счастью, это не было похоже на симптомы гриппа.

Это было просто восхитительно, и на ее губах появилась улыбка.

Но как только она потянулась и прогнула бедра, воспаленные складочки ее киски неприятно потерлись друг о друга, и она зашипела.