– Вы кино снимать будете? – расплывается она в добродушной улыбке.

– Да. А нельзя табло включить? – спрашивает Верена.

– Нужно у начальства спросить. Она скоро подойдет. Вы правда будете ограбление банка у нас снимать? – Женщина буквально подпрыгивает от радости.

– Будем, – отвечаю я и достаю два пистолета в качестве доказательства.

Женщина приходит в еще больший восторг.

– Как в «Криминальном чтиве»? – спрашивает она.

– Точно. – Верена чуть не задыхается, но не от страха. Она счастлива. – Как в первых кадрах.

Они еще минут десять разговаривают, как две домохозяйки.

– Виб… – запинается Виктор. Я готов его ударить в этот момент. Он только что чуть не обратился к Верене по фамилии. – Если мы хотим снять ролик в духе Вибек и Микки, пора начинать, – поправляется он.

Верена смотрит на часы. 8:45.

– Первым кадром должно быть время. То, как 8:59 сменяется на 9:00 утра и включается электронное табло.

– На котором будет четыре номера с разными кодами операций, составляющими слово, – поддакивает женщина.

– А это можно организовать? – с сомнением спрашиваю я.

– Конечно, мы постоянно так развлекаемся, – добродушно смеется она.

– Тогда пора начинать.

Виктор и Верена начинают спорить о точке для съемки. Машинально замечаю, что она изменилась. Не знаю, радует меня это или нет. Но она стала почти нормальной. В том смысле, что она больше не боится людей, и если раньше казалось, что она ходит в колбе из пуленепробиваемого стекла, то теперь это максимум аквариум. Раньше я был ей нужен. Да, я держал ее в заложниках. Да, номинально она была со мной не по своей воле. Но я был ей нужен. Единственное, чего я когда-либо хотел, – быть кому-нибудь нужным. Чем более нормальной она становится, тем меньше ей нужен я. Очень хочу остановить этот процесс. Верена отвечает что-то сотруднице банка и улыбается. Она счастлива.

Мне ничего не остается, кроме как пойти искать массовку. Банк сегодня не работает, а нам нужно ощущение реальности. Поэтому я выхожу на улицу и громко ору:

– Нужны трое человек для «ограбления банка».

Через минуту у меня уже самоорганизованный кастинг. Я уже устал кивать на фразы вроде «ты так похож на того чувака из Интернета».

В 8:57 мы с Вереной выходим за дверь. У нее и у меня в руках по пистолету. За нами наблюдает человек пять оставшихся поглазеть зевак из числа «не прошедших кастинг». Мы врываемся в отделение ровно в 9:00 утра.

Б-1

Е-6

Г-3

И-8 —

гласит табло. Операционных касс всего четыре, откуда взялось восьмое окно, понятия не имею. У Верены дрожат руки. Она кладет пистолет на стойку и слишком тихо произносит:

– Нам нужны деньги. Сейчас. У вас две минуты.

Ничего не остается, как заорать как последний психопат. Я размахиваю пушкой и матерюсь. В реальной жизни меня бы уже кто-нибудь пристрелил. Предполагаю, что Верена. Но это кино, и я продолжаю орать, пока женщина суетится и вздрагивает. Я так кричу, что несчастная женщина уже начинает плакать. Хочу остановиться, но в какой-то момент понимаю, что просто не могу.

Останавливает меня только поднятая вверх рука Виктора. Все. Конец игры.

– Простите, – говорю я женщине. Сгибаюсь и роняю руки на колени. Я пытаюсь отдышаться, а она, похоже, изо всех сил старается не расплакаться.

– Что?

– Простите, – повторяю я.