Теперь сами не знаем сколько нам отмерено лет. Пока по старости никто не умер.
— У нас порог сто-сто десять лет. До восьмидесяти еще активные, даже не скажешь что столько лет, а потом резкий скачок старения. Человек дряхлеет на глазах.
— И все восемьдесят лет люди живут, чтоб приносить пользу государству? Зарабатывают для него деньги, рожают и воспитывают детей. Так?
— Да. Все верно, — кивнула Лента.
— Чего же остается для себя? Любовь? Секс? Или последнее нужно лишь для продолжения рода? Любовь же и вовсе глупая выдумка, которой нет. Люди сходятся лишь ради того, чтоб наплодить работников для страны?
— Мои родители любят друг друга. Это видно. Поэтому не могу утверждать, что любви нет. Наверное, она есть. А на второй вопрос… Я не знаю ответа. Но шанс забеременеть есть всегда, поэтому надо относиться к проявлению чувств в этом плане осторожнее. В мои же планы дети пока не входят.
— Так я же тебе предлагаю в этом плане самый безопасный вариант. А ты почему-то от меня убежала.
— Я думала вы закончили с этой темой. — Лента прямо посмотрела на него.
— Неа. Привыкнуть тебе время даю.
— Найдите себе другую подругу, которая будет с вами сны делить.
— Красиво сказано: делить сны. Но я хочу разделить эти сны с тобой, — сказал Кирт.
— Это неправильно.
— Почему?
— Потому что мимолетные романы даже во сне не для меня.
— Серьезной девочке нужны только серьезные отношения? — насмешливо спросил он.
— Можно сказать и так.
Больше в течение дня они эту тему не поднимали. Но Лента разозлилась. Причину этой злости она не могла объяснить даже себе. Глупый разговор ни о чем. Так чего злиться? Забыть и все. Но его слова упрямо засели в ее голове.
— Неприятности на работе? — спросила ее мама, видя с какой яростью Лента кромсала овощи для рагу.
— Бесит, что клиенты считают связных чем-то вроде бесплатного приложения к сделке. По сути, я слежу за сделками, но я не являюсь игрушкой для постели! А они видят это. Обидно.
— Оскорбил кто-то?
— Подкатывает, а мне это не нравится. Нет не понимает, — ответила Лента. Она не сказала матери, что работает с Драгами. Про них и так было много слухов, которые касались вируса. Мама бы начала переживать, а ей и без того забот хватало. — И бросить этот проект я не могу.
— Ну насильно ведь он тебя не заставит. А настойчивость порой говорит о его серьезных намерениях. Твой отец тоже меня завоевывал напористостью. Нам еще по десять лет было, когда я шла в школу вместе с подружкой, а ко мне подошел незнакомый мальчик. Перегородил тогда дорогу. Долго смотрел на меня прищурившись. Я понять не могла чего ему от меня надо. Он заявил, что женится на мне, потому что я ему подхожу. Подружка засмеялась, а я так растерялась, что и выпалила, мол, он дурак. Он пожал плечами, и ответил, что за дурака замуж пойду.
— А что потом было?
— Потом он меня встречал — провожал еще восемь лет. Я так к нему привыкла, что и вправду замуж вышла, — улыбнувшись, ответила мама.
— Ты мне эту историю раньше не рассказывала, — заметила Лента.
— Так ты и не спрашивала. В жизни всякое бывает, но решать все равно тебе. Никто заставить тебя не может. Это незаконно.
Незаконно. Знала бы она, сколько девчонок в подушку ревело, после того как поработали с людьми, которые нужны были Раджу при любых условиях. Тогда он легко закрывал на некоторые нарушения закона. Но об этом никто в открытую никогда не говорил. Да и знать маме точно не нужно было. |