– Что это такое? – Приподнявшись, она уставилась на черный кружок, лежавший у Александра на ладони.

Он поднял руку таким образом, чтобы на предмет падал свет из камина. Чайна ахнула. На нем были изображены мужчина и женщина. Она провела пальцами по их лицам. – Это гагат?

– Думаю, что да.

– Какое мастерство! Мне кажется, что среди вещей, изготовленных в Уитби современными мастерами, вряд ли найдется другое такое же по своему уровню искусства. – Выпрямившись, она подошла к полке и достала книгу. – Если вы интересуетесь периодом, когда Римская империя владела Британией, вы можете найти эту книгу интересной.

– Что это за книга?

– Она рассказывает об истории Римской стены. Ее написал мистер Хаттон. Почти двадцать лет назад он обошел весь Адрианов вал от Ньюкасла до Ирландского моря. Мне она показалась очень интересной.

– Какая вы любознательная!

– Мой отец называл меня неизлечимо любопытной.

Александр улыбнулся:

– Я бы сказал, что это комплимент.

– Я так это и воспринимала.

– Если можно, я возьму эту книгу в свою комнату, чтобы почитать позже.

– Пожалуйста. Вы можете брать любую книгу, пока вы здесь.

Положив гагат на подлокотник, он осторожно поднялся на ноги, а покачнувшись, воспользовался тростью. Он бросил взгляд на нее, она ответила тем же без всяких комментариев. Или он думал, что она будет обращаться с ним иначе из-за того, что он ослабел от раны? Она успела понять, что он не любит, чтобы с ним нянчились. Идя вдоль полок, он сказал:

– Мне потребуется несколько лет, чтобы прочитать все это. – Он повернулся к Чайне: – А вы?

– Прочитала ли я все книги? – Она покачала головой: – Пока нет. Смею предположить, единственный, кто это сделал, был мой отец.

– У него был эклектичный вкус.

– Даже слишком эклектичный, по мнению многих.

– А по-вашему?

– Он был самый интересный человек из всех, кого я знала, и ничье другое мнение не может изменить этого.

Положив книгу на ближайший стол, он подошел к ней.

– В вашем голосе слышится такая печаль, Чайна.

– Прошло более года с тех пор, как он умер, однако…

– Я понимаю. Не один раз я переживал такие моменты, когда мне хотелось показать отцу что-то удивительное, найденное мной, или спросить его совета в отношении нашего фамильного имения. – При этом он бросил взгляд на изделие из гагата на подлокотнике кресла.

– Чего я хотела бы больше всего, так это поговорить снова с моим отцом. – У нее перехватило горло. Она не собиралась говорить об этом. Ее сестра пыталась устроить разговор, о чем она не сказала Чайне вплоть до своей встречи с духом сэра Митчелла Реншоу, но ничего из этого не вышло. А она так надеялась…

– Я понимаю, – снова сказал Александр, сокращая расстояние между ними. – Я был… был далеко, когда умер мой отец.

Она почувствовала в этих его словах некоторую недосказанность, однако не подтолкнула его к тому, чтобы он пояснил.

– Очень сожалею, – шепотом сказала она, когда Александр остановился перед ней.

– Я тоже. Я сожалею о своем дурном поведении на протяжении всего времени, как мы познакомились. – Он дотронулся до ее щеки. – Чайна, я обязан вам жизнью. Я должен был поблагодарить вас гораздо раньше.

Она попыталась найти нужные слова, но у нее перехватило дыхание, словно тысяча взволнованных выдохов пыталась вырваться из ее груди одновременно. Он коснулся ее щеки. Его рука была жесткой, но удивительно теплой.