Она взяла себя в руки. Какие личные проблемы? О чем это она? У нее их не было и нет. Коннел… Просто в будущем она постарается держаться от него подальше, вот и все.

— Да, еще технический персонал требует внимания. Но с актерами труднее всего. Они хотят, чтобы ты все им объяснила: как говорить, куда посмотреть, как посмотреть. Только и слышишь:

«Мне улыбнуться?», «А может, лучше нахмуриться?», «Вы хотите, чтобы я сделал это или это?». А такие актеры, как Хэл Таксфорд, нуждаются в помощи особенно. Правда, он, что ему ни говори, всегда играет одинаково — и совершенно бездарно.

— Он хорош собой, — рассеянно заметила Санча, но казалось, она думала вовсе не о Хэле. Вздохнув, она сказала:

— Знаешь, я теперь думаю, что ошиблась, когда стала заниматься фотографией. Надо было учиться на оператора. Это так интересно! Жаль, теперь уже ничего не изменишь. В моем-то возрасте…

— Прекрати! Какой такой у тебя возраст, чтобы ты не могла делать то, что тебе нравится? — раздраженно отозвалась Зои. — Я ненавижу слова «слишком поздно». Не бывает слишком поздно, пока ты не умерла. Если ты действительно хочешь быть оператором, сходи в училище, узнай, может, тебя и примут.

Санча грустно улыбнулась.

— Ты забываешь, у меня трое детей! Я не могу и заботиться о них, и учиться полную рабочую неделю, особенно если мне придется переехать в Лондон на время учебы. Не могу же я тратить каждый день несколько часов на дорогу туда и обратно.

Зои цинично усмехнулась. — И конечно, Марк не захочет даже слышать об этом!

— Верно. Но даже если бы он поддержал меня, я все равно чувствовала бы себя виноватой, оставляя детей на попечение няни. Я нужна им, Зои. Не надо во всем обвинять Марка. Я трезво смотрю на вещи. Если бы я могла учиться в каком-нибудь местном колледже, совмещая учебу с заботами о семье, тогда другое дело. Нет, лучше уж я заведу свое собственное дело, как решила.

— Наверное, ты права. Но я ужасно рада, что у меня нет детей! Или мужа, который диктует мне, что я могу делать, а что нет.

Зои вдруг почувствовала, что кто-то подошел к ней сзади, и увидела, как Санча растерянно заморгала и лицо у нее на секунду удивленно вытянулось. Впрочем, она сразу взяла себя в руки и улыбнулась хозяину дома.

— О, привет, Коннел! Чудесный вечер. У тебя очень красивый дом, я только что говорила Зои, как мне хотелось бы иметь что-нибудь подобное. Здесь так спокойно и уютно…

— Зои, похоже, не согласна с тобой, — весело заговорил Коннел. Он склонился над Зои, почти касаясь ее губами. Та вздрогнула. Он что, собирается поцеловать ее? На виду у всех? Ее кожа горела.

Санча удивленно посмотрела на сестру.

— Я хочу поговорить с тобой, — сказал Коннел.

— Извините нас, Санча, хорошо? Мы с вашей сестрой должны обсудить один деловой вопрос.

Какой деловой вопрос? Зои попробовала сообразить, но он стоял слишком близко. Так близко, что она вообще не могла ни о чем думать, и это тревожило ее. Она всегда гордилась тем, что умеет держать себя в руках. Теперь она начала сомневаться в этом.

— Ну конечно, — ответила Санча, и у нее в голосе послышались изумление, недоверие, любопытство… и еще что-то.

Зои чувствовала себя так, будто они с Коннелом не расставались. Как будто всегда знали друг друга. Время больше не имело значения; ее память не простиралась далее того дня, когда она встретила его.

Коннел крепко взял ее под руку и повел сквозь толпу гостей, которые смотрели на них не менее удивленно, чем Санча.

Когда они вышли в холл, им встретилась изящная блондинка, и взгляд ее красивых глаз из-под длинных ресниц скользнул по Зои весьма недружелюбно.