– Хочешь уехать с тем мужиком? Я тоже уйду не один.

Пробираясь сквозь толпу назад, Кэдрин подняла воротник блузки повыше, чувствуя на себе взгляд Себастьяна. Он ее укусил! Намеренно. Грубо. И что еще хуже, она не сумела скрыть, как ей на самом деле это понравилось.

Себастьян ее укусил.

А она пришла в восторг, забилась в экстазе так, что сама испугалась.

Она ненавидела его за это. Она прожила долгую жизнь без единого укуса, а тут сама подставила шею. Отвратительная ситуация, к тому же она вела себя как жаждущая случки шлюха.

Скорее бы закончилась эта ночь.

Подойдя к столику Гамбоа, Кэдрин увидела там Синди. Это уж совсем никуда не годится.

– Ты. – Она ткнула пальцем в Гамбоа.

Она знала – после встречи с Себастьяном голос ее звучит хрипло, волосы взлохмачены, отвердевшие соски торчат сквозь тонкую ткань.

Гамбоа уставился на нее, разинув рот. Сбросил с плеча руку Синди и встал. Сирена послала ей обиженный взгляд, признавая поражение, и схватила свой бокал.

Гамбоа шел к Кэдрин словно зачарованный, и она шепнула:

– Уедем отсюда.

Он поразился:

– Да… конечно.

Он поспешно отошел, чтобы распорядиться насчет машины, и Кэдрин воспользовалась минутой, чтобы шепнуть Синди:

– Ведь ты могла просто запеть!

– И пятьсот мужиков услышали бы мою песню, – нетерпеливо ответила она. – Кроме того, я не хочу, чтобы глава самого крупного наркокартеля в мире был привязан ко мне до конца своих дней. Но я искренне желаю тебе удачи.

Она убежала, и тут вернулся Гамбоа. Когда они шли к выходу, Кэдрин заметила Себастьяна, склонившегося к одной из нимф. Глаза его горели мрачной чернотой. Нимфа одарила Кэдрин торжествующим взглядом и схватила Себастьяна за руку.

Если Себастьян хотел заставить ее ревновать… Ему это удалось. Интересно, он все еще возбужден после их встречи? Что он сделает с нимфой, подогретый кровью Кэдрин и возбужденный ее телом? Унесет куда-нибудь эту потаскуху и приступит к делу, чтобы забыть Кэдрин?

Гамбоа погладил ее зад, и она отвернулась от Себастьяна, заставив себя смотреть прямо перед собой. Она не оглянулась, даже садясь в роскошный лимузин Гамбоа. Машина тронулась.

Внутри Кэдрин вся кипела. Гамбоа говорил что-то тихим, низким голосом с заметным акцентом. Она не слышала ни слова.

Укус Себастьяна горит…

Повернувшись к Гамбоа, она приказала:

– Отдай мне перстень с опалом, или я тебя убью.

Он только улыбнулся. На загорелом лице сверкнули белоснежные зубы.

– Только опал, дорогуша? – Он бросил взгляд на огромный бриллиант, сверкающий на пальце, но Кэдрин и бровью не повела. – Ты даже не посмотришь на бриллиант?

Вот как! Он знает.

– Зачем мне на него смотреть?

– Просто проверить, насколько справедливы слухи.

Кэдрин ахнула:

– Ты знаешь, кто я?

Он кивнул:

– Моя мать была демонессой. Я знаю все о Законе.

– Если ты все знал, почему не выгнал меня? – спросила Кэдрин устало.

– Мне было любопытно, почему на открытие моего клуба набилось так много созданий Закона.

– Идет состязание. Перстень – один из призов – притом очень ценный. Тут полно соискателей, да, пожалуй, и болельщиков.

Он покрутил на пальце опаловый перстень.

– Всю жизнь я мечтал встретить валькирию. Было предсказано, что одна из вашего племени придет за этим камнем.

Кэдрин в этом не сомневалась. И здесь рука судьбы.

– Так, смотри, валькирия перед тобой. – Она протянула руку. – Опал.

– Не все так просто.