Я не представляю, чтобы отец поступил иначе.
— Если только он не защитил бы тебя, — предположила она.
— Ты имеешь в виду мое наследство? Я сомневаюсь, чтобы это имело какой-нибудь вес против любого ребенка, который был бы у вас.
— Ну а как же ты? Почему ты держал это в тайне, по крайней мере после похорон? Ведь в твоих интересах было сделать это достоянием публики.
— Опубликовать досье? Я сделал все, что смог, чтобы сохранить тайну, даже сходил к Эдисону и пообещал поддержку кампании в обмен на то, чтобы он не говорил о тебе, пытаясь манипулировать тобой.
— Ты так сделал? — проговорила Рива, поднимая на него удивленный взгляд.
— Да, хотя и знал, что Эдисон будет соблюдать соглашение лишь до тех пор, пока эта информация не понадобится ему для спасения своей шкуры.
— Я все еще не понимаю, — покачала она головой.
— Правда? Я хотел, чтобы ты была здесь. Я хотел быть уверен, что ничто не заставит тебя покинуть этот дом, никогда. Достаточно ясно?
— Но ценой половины всего, что по праву твое?
Он взял у нее досье и положил его на конторку.
— Это не было важно годы назад, не важно и сейчас. Отец был счастлив с тобой, ты оживила этот дом. Я боялся, что если ты узнаешь, что свободна, то уедешь, особенно в последнее время. А этого я меньше всего хотел.
— Но много лет назад Космо сказал, что я обманула тебя, чтобы настроить против тебя отца.
— Ты была для меня важнее всякого дома, каким бы старым и известным он ни был, важнее всех акций корпорации.
— И поэтому ты сделал красивый жест?..
— Нет же, Боже мой! Все совсем не так!
Она улыбнулась его пылу.
— Это утверждение Констанции, а не мое. Но как бы то ни было, ты оставил все это, и оставил мне.
— Так хотел отец.
Это было так, и она это знала, но не менее хорошо она знала, что главная причина была не в этом.
— Я не могу в это поверить.
У него задрожала челюсть.
— Ну как мне убедить тебя? Что мне сказать? Как я могу сделать, чтобы ты поняла, что я хочу быть постоянно с тобой, чтобы ты была со мной в Бон Ви и в «Сто-лет корпорейшн».
— Занять место отца.
В глазах его была дерзость, когда он ответил:
— Занять свое, которое я уступил ему годы назад.
— Из любви?
— Из любви, — согласился он, — а также из уважения и сочувствия и потому, что он заслужил твою любовь, а я нет.
— Я думала, ты презираешь меня, потому что я защищала Эдисона. Откуда же эта перемена?
— Я слышал то, что ты говорила перед камерами, и понял, как ошибался. Ты защищала Маргарет, пытаясь уберечь ее от того, чтобы она разрушила свою жизнь. В этом был смысл, ведь я знал, какую жертву ты принесла ради Эрин.
— Милый, наконец, возможно, самый болезненный вопрос. Ты не возражаешь против Эрин? Против того, что у меня дочь?
— Как я могу возражать, когда у меня самого дети? К тому же Эрин дорога мне тем, что напоминает тебя.
У нее перехватило дыхание и слезы выступили на глазах.
— Как великолепно, — с трудом проговорила она. — Думаю, мне надо чем-нибудь отплатить тебе за это.
— Нет. — Голос его вдруг стал усталым, и в серых глазах появилась беззащитность. — Нет, я не хочу милости или жертвы не больше, чем ты.
Рива шагнула к нему и заключила его в свои объятия.
— Ну а дар ты примешь? — тихо спросила она. — Дар любви, которая всегда была твоей?
Он прижал ее крепче, но держал нерешительно, словно боясь, что она вновь отпрянет.
— Всегда? — прошептал он ей в ухо.
— Да, это я тебе обещаю, — радостно проговорила она.
В глазах его светилась такая глубокая и огромная любовь, что она почти граничила с болью.
|
