– И теперь мне так стыдно! – воскликнула она, обращая к Колту покрасневшие и опухшие глаза, полные мучительного раскаяния. – Вы считали, что Энди – ваш сын. Я знаю, что вы его любите. Каждый раз, когда вы брали его на руки, мне хотелось умереть от стыда. Мне так противно было лгать, но я ничего не могла поделать. И теперь я так рада. Бог свидетель, так рада, что все стало известно и мне больше не надо прибегать к обману!

Джейд всем сердцем пожалела бедняжку: та явно говорила искренне. И у нее действительно не было выхода, ведь, если бы она не согласилась на адскую выдумку матери, у нее отняли бы ее ребенка! Она не могла ненавидеть Лорену… И Колт тоже не мог. Но ей от души было жаль и его: ведь эти несколько слов не заставят его разлюбить чудесного малыша, которого он уже несколько месяцев считал своим сыном. Ей так хотелось бы утешить их, помочь им… Но она не знала, что делать.

После долгого молчания Колт откашлялся, глубоко вздохнул и сказал:

– Извини, Лорена, но я не могу согласиться с тем, что ты мне сказала.

Она недоуменно посмотрела на него.

– Я считал Энди сыном с той секунды, как взял его на руки. Этого тебе не изменить… Этого тебе у меня не отнять. Он по-прежнему остается моим сыном – в моем сердце. И если ты действительно сожалеешь о том, что сделала, то дай мне возможность присутствовать в его жизни. Позволь помогать ему деньгами, быть ему отцом… – Повернувшись к Джейд, он встревоженно добавил:

– Если ты не возражаешь.

Джейд улыбнулась и энергично закивала головой.

Лорена тоже начала улыбаться.

– Наверное, – тихо сказала она, – Энди будет этому рад… И я тоже рада.

Джейд и Колт обменялись теплыми взглядами, сознавая, что наконец у них есть абсолютно все.

Мир любви и грез.