Остаюсь с уважением к вам…

Звонок в дверь. Люба заметалась, закрыла сообщение, хотела было выключить компьютер, потом спохватилась: «Что же это я делаю? Зачем? Ну, сижу в Интернете, и что? Подумаешь!»

Открыла дверь, Стас, стоя на пороге, буркнул:

— Что так долго?

— Опять чем-то недоволен? — настороженно спросила Люба.

— Будешь тут довольным! В бутылке водки, которой варягинского соседа отравили, яд нашли. Вернее, сильнейшее снотворное, которое в сочетании с алкоголем дает просто-таки убойный эффект.

— Да ты что?!

— Понятное дело, что даже в «паленую» водку такое вещество попасть никоим образом не может. На несчастный случай никак не списать. Значит, уголовное дело возбудят. Варягину-то солидный срок светит. Надо только мотив отыскать.

Уже накрывая на стол, Люба осторожно спросила:

— А ты не думал, что это Варягина хотели отравить? А он просто не знал, что водка отравлена, и отдал ее соседу.

— Может и так. Только подозревать Варягина, оно как-то проще.

— А справедливость? Человеку, между прочим, и так сейчас очень и очень плохо. Он весь свет возненавидел.

— Вот и излил свою ненависть на соседа. Мотив? Мотив.

— Если бы он, как ты говоришь, изливал свою ненависть, он бы его топором по голове тюкнул, или начал душить. А отравить — это изощренный способ убийства. Продуманный. Человек, обуреваемый ненавистью, на такое не способен. Тем более мужчина.

— Это ты как психолог говоришь. Мужчина, не способен. Ты так хорошо знаешь этого Варягина?

— Неплохо.

— Откуда? После десятиминутного общения?

— Я пробыла у него в квартире довольно долго.

— А, может, он и не мужчина вовсе? Может, голубой? Может, в паре играет именно роль женщины?

— Замолчи!

— Вот будем копать это дело, тогда выясним все про Олега Валерьевича Варягина.

— Вы его посадите?

— Оснований для содержания под стражей пока нет. Прокурор санкции не даст, только подписку о невыезде можно взять. Гнилое дело. А, может, это жена Михаленко своего мужика траванула?

— Михаленко?

— Ну да. Так фамилия варягинского соседа -телемастера. А что? Взяла, да и траванула уже после того, как тот принес водку в дом. Хорошая версия. Только снотворного-то в доме Михаленко не нашли. Куда ж, интересно, она его задевала? В мусоропровод, что ли, выкинула? Или в окно?

— Так у Варягина, как я поняла, тоже ничего не нашли.

— Вот потому-то и нет оснований для… Слушай, что-то мы который уж вечер про этого Варягина говорим? Он что, член нашей семьи?

— Он человек, попавший в беду.

— Когда ж тебя Бог наградит за твой альтруизм, а, Люба? Все спасаешь кого-то. Себя бы лучше спасла.

— От чего?

— От одиночества.

— А ты?

— Что я?

— Ты у меня есть.

— Я сегодня есть, завтра меня нет.

— Уйдешь?

— Может, убьют? Я все-таки мент. Сыщик. Работа у меня опасная. Ну, женюсь я на тебе, заведем ребенка. Что будет потом, я знаю: ты начнешь говорить, что надо сменить работу, надо чаще бывать дома, надо жить в семье, думать в первую очередь о ней, о ее интересах…

— У меня такое ощущение, что ты ищешь себе оправдание. Еще ничего не произошло, а ты уже ищешь.