Как вы себя, кстати, чувствуете? Вам, ведь, тоже досталось? Искренне сочувствую.
Варягин О. В.
Далее они в течение некоторого времени обменивались короткими сообщениями:
Олег Валерьевич!
Скажите, вам угрожал брат той женщины, о которой вы уже упоминали? Которая вам откровенно навязывалась? Как это было, не расскажете?
- Брат? Какой брат?
- Его зовут Алексей.
- Откуда вы знаете?
- Я недавно встретилась с вашей знакомой в гостях. Она трактует отношения с вами в несколько ином ключе. Якобы это вы за ней ухаживали, но получили отказ.
- Вот стерва! Что еще от нее ожидать?
- Так как было на самом деле?
- Так, как я вам сказал.
- И никто не угрожал вам ножом? Никто не собирался вас убить, чтобы оградить сестру от назойливых притязаний?
- Эта ненормальная вам так сказала? Вот кого надо лечить! Она просто помешанная! На почве собственной неотразимости! Угораздило же меня пару раз с ней потанцевать!
- Где?
- На фирмах принято отмечать конец рабочей недели. Ну, выпили, посидели, потанцевали. Я никогда не был против того, чтобы сотрудники иногда расслаблялись. Тем более, то дни рождения, то юбилеи, мало ли поводов?
- Поводов, действительно, много. А вы уверены, что ваши действия по отношению к ней нельзя трактовать, как ухаживания?
- А почему вы так интересуетесь? Вы занимаетесь частным сыском?
- Бывает.
- С ума сойти! Конечно, я благодарен вам за то, что собираетесь разобраться в этом деле. На нашу доблестную милицию надежды мало. Честное слово, зашли бы вы ко мне в гости! После того, как Мишки не стало, мне одиноко. Вы знаете, что такое одиночество?
- Вполне.
- Вот и мне одиноко с тех пор, как ушла Снежка. А эта Лариса… Их даже сравнивать нельзя! Ну, как я мог, имея такую жену, ухаживать за другой женщиной? Вы даже представления не имеете, что это за змея!
— Имею, — вслух сказала Люба. Стас беспокойно заворочался во сне.
— Я как-нибудь зайду к вам в гости, — отстукала она последнее сообщение. Потом со вздохом взглянула на часы: опять не удастся выспаться.
Этим вечером Стас пришел с работы в прекрасном настроении. Даже фальшиво мурлыкал что-то под нос, моя руки в ванной комнате, перед тем, как сесть за стол.
— Праздник какой? — поинтересовалась Люба. — Что?
— День милиции?
— День торжества добра и справедливости. Выпить бы надо с такой радости. Где у нас там?
Люба без лишних слов полезла в холодильник. «По крайней мере, домой приходит на своих ногах и почти трезвый»,— вздохнула она, ставя на стол бутылку водки.
— Ты со мной будешь? — поинтересовался Стас.
— С ума сошел?
— А что здесь такого?
— Это бытовое пьянство.
— Это жизнь, — пожал он плечами и наполнил рюмку: — Ну, за справедливость!… Хорошо! Сегодня ко мне пришла гражданка Бабкина в слезах.
— Что же ты радуешься? У женщины, наверное, большое горе!
— Ну да: горе. Рухнули надежды на обеспеченную жизнь в полном безделье. Хочешь послушать? Я просто не в состоянии передать те интонации, которые тронули меня до глубины души! Песня! Она теперь готова этих мужиков на «Мерседесе» просто порвать! Даже если самой за это светит стать калекой!
— А что случилось?
Он пододвинул к себе тарелку и нажал кнопку диктофона:
«Сволочи! Они просто сволочи! — раздался звенящий от негодования женский голосок. |