Чувствуя, что это полный провал, она дает обоим автограф.

— Скажите, — спрашивает водитель «Мерседеса», — а можно попасть на вашу передачу?

— Да, конечно. Скажете свой номер телефона, вам позвонят и пришлют пригласительные билеты. Я устрою.

— Да? Вот здорово! Жена будет просто в восторге! Ну и денек, а? Как вы? Доедете? Переднее крыло слегка помято, но машина должна быть на ходу. Может быть, вас отбуксировать? Если не заведется? Мы с Максимом мигом сейчас тросик…

«Жигули» к ее облегчению сразу заводятся. Инцидент исчерпан, скоро они с милейшим Алексеем Степановичем увидятся на очередной передаче. «Как всегда по субботам в прямом эфире "Еда без вреда"! Оставайтесь с нами!» Опять котлеты с макаронами. Иди, Людмила, обратно к плите. Ну, уж нет! Так просто она не сдастся! Какая позорная мысль крутится в голове: только бы подруге не повезло раньше! Повезло? Ах, Люся, Люся! И когда ты стала такой?

ГЛАВА 8

День прошел впустую. Голова чешется, потому что в рыжем парике оказалось ужасно жарко. Какая же это мерзость: парик! Абсолютно не пропускает воздух! Веснушки рисовать не стала — глупо. Да и на парик надежды мало: ну, какая из нее пухленькая, рыжеволосая толстушка? Уф, хорошо! Сняла, наконец! В такие минуты кажется, что Стас прав: глупая это затея. Вероятность попадания как у единственной монетки, которая закатывается в единственную щель на полу.

Сколько раз проехалась сегодня по Ленинградскому шоссе туда и обратно — пусто. Странно, что с Людмилой не встретилась: та тоже собиралась «на охоту». Ленинградка большая — вот и разминулись. Может, подруге повезло?

Телефон звонит!

— Алло?

— Любаша, ты прости меня, дуру! — громкий всхлип.

— Что случилось?!

— Ничего.

— Люсенька, ты в порядке? Они в тебя врезались, да?

— Врезались. Успокойся, не они.

— Да что случилось?!

— Ничего. Я в полном порядке. В абсолютном порядке. Машину к послезавтрашнему дню починят. Пустяки. Это оказались не те люди.

— Господи, как ты меня напугала!

— А у тебя что?

— Ничего.

— Да? Значит, пусто?

— Пусто. А почему ты такая расстроенная?

— Так, — очередной всхлип уже тише.

— С Сережей что ли поругалась?

— Это само собой. Он обозвал меня глупой авантюристкой и еще разными нехорошими словами. Как будто это его машина.

— Люсенька, да причем здесь машина! Он же любит тебя!

— Ох! Боюсь, что и это уже прошло. Ему нужна моя слава и мои деньги. И ничего больше.

— Какая же ты дурочка!

— Ладно, проехали, — сопение носом, но уже не сдавленное рыдание. — Как у тебя с твоим капитаном?

— По-прежнему.

— Вот и хорошо.

— Не поняла. Ты же сама недавно меня чуть ли не силком под венец волокла!

— Господи, какие ж мы бабы дуры! Ты прости меня, Люба. Прости. Я еще раз попробую. И ты попробуй.

— Да-да.

— Я тебе еще позвоню. Все. Целую. Пока.

— По…

Гудки. Ох, подруга! А Самохвалов тут как тут:

— Неудача? Я тебе говорил, что долго ждать придется. Если вообще дождемся. Ну-ка, ну-ка, надень паричок. А что? И ничего? Очаровательная рыжая толстушка.

— Толстушка!

— На правду не обижаются. А психотерапевты вообще не должны страдать комплексами.

— Знать бы, какая у них машина! — с некоторых пор Люба предпочитала пропускать его колкости мимо ушей.