Она безошибочно угадывала внутреннюю силу маркиза. Готовясь ко сну, Люсия подумала, что до конца путешествия, как ни дерзко это звучит, она должна заставить его поверить в себя и в собственную судьбу.

Первые несколько дней в Адриатическом море вода была неспокойна. Однако после того, как Бриндизи остался позади и судно, обогнув Италию, вошло в Ионическое море, погода улучшилась и вода стала спокойна, точно в лагуне.

Опасаясь пиратов, промышлявших у северных берегов Африки, маркиз распорядился направить судно по Мессинскому проливу между Италией и Сицилией, а затем взять курс на западное побережье Италии.

С палубы стали видны огни города, смешивавшиеся с огоньками звезд на темном небосводе.

— Как красиво! — воскликнула Люсия.

Наступила тишина. Вдруг маркиз заговорил тоном, какого девушка еще не слышала:

— Ты тоже очень красива, Люсия.

Она подняла на него удивленные глаза, а о» обнял ее за талию и привлек к себе.

Девушка задрожала, чувствуя, будто переносится в чудесный сон. Губы маркиза коснулись ее губ.

Люсия едва могла поверить в происходящее.

Но маркиз продолжал целовать ее. Именно этого Люсии хотелось больше всего — и не только во время путешествия на яхте, но едва ли не с первой минуты знакомства с маркизом. Однако он казался недосягаем, подобно луне. Он был сверхчеловеком, спустившимся с небес, чтобы помочь ей, Люсия не могла даже представить, чтобы он коснулся ее или обнял, как сейчас.

Она много раз представляла себе поцелуй именно так и потому прильнула к его губам, испытывая необычный восторг, какого ей еще никогда не доводилось переживать. Этот восторг был похож на свет, что изображал ее отец, в нем сливались красота Венеции, величественная музыка и много цветов. Незнакомый мистический порыв уносил Люсию далеко в небеса, она уже не могла удержаться на ногах, она возносилась прямо в рай.

Словно догадавшись о ее ощущениях и придя в исступление от сладости и неопытности ее губ, маркиз крепче сжал объятия, и его поцелуи сделались более требовательными, настойчивыми и властными. Губы маркиза горели огнем, заставляя трепетать все тело Люсии. В груди у девушки разгоралось пламя, которое наконец достигло ее губ, и тогда она стала отвечать маркизу, чувствуя, что изнемогает от наслаждения.

Ей казалось, что за это время перевернулся мир. Когда маркиз поднял голову, Люсия тихо, почти шепотом пролепетала:

— Я… я люблю тебя! Я никогда не знала… таких поцелуев.

— Мне очень хотелось целовать тебя до бесконечности, — глухим голосом ответил маркиз, — но я боялся испугать тебя.

— Я… я не испугаюсь, — уверяла Люсия. — У меня такое чувство, словно это что-то волшебное… что-то невыразимо прекрасное… у меня нет слов описать всю красоту твоих поцелуев.

Вместо ответа маркиз вновь поцеловал девушку. Люсии казалось, что они стоят в лучах мерцающего света, льющегося не с неба, а из их сердец.

«Этот свет и есть… любовь», — думала Люсия.

И больше в мире уже не было ничего — только маркиз, только его руки и губы.

— Ну разве может быть кто-нибудь прекраснее тебя! — произнес маркиз. — Ты единственная, не похожая ни на кого.

— Это… это правда?

— Я могу поклясться.