Они добрались до Родоса на корабле, причалившем к пирсу в полдень. Машина Дароса была припаркована в порту Мандраки, и их путешествие по суше началось именно оттуда. Покинув очаровательный город Родос, автомобиль помчался в южном направлении вдоль побережья. С одной стороны дороги поднимались к небу горы, а с другой плескалось море. Их путь пролегал мимо прелестных деревушек с белыми домами. После продолжительного молчания грек удивил Тони, смягчившись в достаточной мере, чтобы сообщить ей названия поселков, мимо которых они проезжали. Среди них были деревня Апандоу, прославившаяся своими абрикосами, и деревня Архангелос, где росли лучшие апельсины острова. Затем дорога свернула в глубь острова, потянулось через перевал в Малону, пересекая дикие, покрытые соснами горные склоны, прежде чем снова повернуть на юг к Мессарии, где над городской площадью возвышалась большая белая церковь. Дарос вынужден был остановить машину и подождать, пока беспечный пастух проведет свое стадо по площади. Раскидистые деревья затеняли их от солнца и дарили прохладу. Здесь росли платаны, миндаль, оливковые деревья и несколько высоких, элегантных кипарисов. Внимание Антонии неожиданно привлек к себе мужчина, сидевший за столом около маленького квадратного домика. Он небрежно развалился в кресле, лениво вытянув ноги, изо рта у него торчала сигарета. Он повелительно хлопнул в ладони, и к нему тотчас подбежала женщина. Услышав какой-то приказ, она исчезла и вскоре вновь появилась с подносом в руках.

— Это его жена? — Тони повернулась к своему спутнику.

На его губах застыла легкая улыбка, вызванная хмурым выражением ее лица.

— Верно.

— Как он с ней обращается! — фыркнула девушка.

— Она к этому привыкла. — Судовладелец подавил зевок и обратил все свое внимание на стадо овец, неспешно пересекающих площадь.

— Хлопать в ладони, словно она рабыня!

— Он, наверное, и считает ее рабыней.

Дарос подал машину вперед, но был вынужден снова затормозить, потому что две овцы решили остановиться посреди дороги. Повернув голову, он заметил злой румянец, заливающий щеки спутницы, и сказал с неожиданным юмором:

— Не слишком переживай по этому поводу. Я не буду так с тобой обращаться.

Глаза мисс Фриман сверкнули.

— Даже если бы ты попробовал, вряд ли тебе понравилась моя реакция! — последовал быстрый ответ, и губы собеседника сжались.

В течение следующих двадцати минут ни один из супругов не произнес ни слова. Однако когда они приехали в Линдос, Тони непроизвольно ахнула.

Перед ее взором раскинулась панорама истинного греческого великолепия. Далеко внизу, за ослепительно белыми квадратными домиками, разбросанными по склонам холмов, простирался медового цвета пляж, ласкаемый пенистыми волнами Эгейского моря. Справа, на вершине отвесного мыса, возносился к небу акрополь Линдоса. Древние греческие храмы Афины и Псизироса, залитые солнцем, сливались в гармонии с более поздними укреплениями византийцев и рыцарей прославленного ордена Святого Иоанна. Слева от великолепной, окаймленной пальмами бухты, на скале, нависающей прямо над морем, был виден мавзолей губернатора Линдоса, простоявший там почти восемь тысяч лет.

— Как красиво!

По бокам дороги росли кипарисы и тамариски, перемежаясь с благоухающими олеандрами и бугенвиллеями. Из-за ограды садов долетал аромат экзотических цветов. Повсюду, близ стен или в тенистых широких патио, видны были очаровательные лиловые джакаранды и алые венчики гибискусов. Высоко на холме живописная колокольня церкви Линдоса белым силуэтом выделялась на фоне безупречного лазурного неба Родоса. У девушки перехватило дыхание от такой необыкновенной красоты, и она опять выразила свое восхищение.