Он уверенно обращается с пультом управления. Я стою поодаль и смотрю на воду. Чуть дальше несколько маленьких мальчиков и девочек карабкаются на статую Алисы и гоняют голубей, которые гадят ей на плечи.

— Отлично. — Уильям подводит корабль к берегу и снова отправляет его на середину пруда.

— Свистать всех вверх, старина! — отзываюсь я.

— Наверх. А не вверх.

— Значит, свистать всех наверх, старина!

Уильям уступает мне пульт, и я стараюсь изо всех сил, но мои круги получаются не такими ровными, и мы оба боимся, что я опрокину судно.

— У тебя классный корабль, Эмилия, — говорит Уильям.

— Я купила его тебе, парень.

— Ты не шутишь? Мне? Потрясающе! — Уильям заставляет корабль описать на воде рискованную восьмерку.

— Это подарок на день рождения.

— Мой день рождения через месяц, в октябре. — Он хмурится. — Значит, ты ничего не подаришь мне на настоящий день рождения?

— Нет, это подарок не на твой день рождения. Это действительно подарок. Но не на твой день рождения. Понятно?

— Нет.

— Подумай.

Я сажусь на берегу, спиной к воде, и искоса взираю на Уильяма.

— Блэр! — наконец восклицает он.

— Молодец.

Каролина позвонила Джеку утром, по пути в больницу. У нее начались схватки, поэтому Уильяму предстояло провести у нас несколько дней, чтобы Каролина могла побыть наедине с ребенком.

— Он родился, пока я был в школе?

— Он родился только что. Или вот-вот родится. Твой дантист позвонит папе, как только малыш появится.

Уильям говорит:

— Маленького будут звать Блэр Соул Доути Первый. Как в Древнем Риме. А меня зовут — Уильям Соул Вульф Первый. У нас одинаковое второе имя, и мы оба — первые.

— Ты мне уже миллион раз говорил. Прекрасное имя.

— Я нарисую семейный портрет с Блэром. — Уильям закладывает еще один крутой поворот. — Жаль, что ты не видела портрет, который я нарисовал в саду.

— Видела. — Я скрещиваю ноги и обращаю лицо к солнцу. Оно греет мои щеки. Великолепное бабье лето. Я закрываю глаза. — Это прекрасный рисунок.

— Я нарисовал Изабель в виде ангела.

— Знаю.

— Я сделал это для тебя.

— То есть?

— Я нарисовал ангела для тебя. Вообще я не верю в ангелов. Сомневаюсь, что люди после смерти отправляются на небо. Но я подумал, что тебе будет приятно видеть Изабель маленьким ангелом с крылышками, который летает над тобой.

Я глажу его по голове. Он терпит мое прикосновение, а потом снова увлекается корабликом.

— Да, Уильям, — говорю я, — мне действительно было приятно.

— Как думаешь, что будет, когда ты умрешь? Ты веришь в ангелов?

Я вспоминаю Изабель, ангела с яркими крыльями.

— Кажется, нет.

— Евреи не верят в ангелов. Особенно ортодоксальные. То есть они не верят в небесных ангелов. Помнишь, я говорил, что я — ортодоксальный еврей?

— Да.

— На самом деле это не так.

— Знаю.

— Протестанты верят в ангелов и в рай, но я и не протестант.

— Нет?

— Наверное, я буддист. Они верят в реинкарнацию. Это значит, что можно возродиться кем-нибудь еще. Человеком или животным. Ты веришь в перерождение? Может быть, Изабель воскреснет в виде животного? Например, рыбки в лодочном пруду.