Наконец прибыли ее вещи, а вместе с ними и личная горничная, Корин, молодая, невыносимо болтливая и, как вскоре выяснила Дани, в некотором роде нахальная.

Дани рассматривала бледно-голубую шелковую юбку, которую намеревалась надеть на обед, когда Корин завизжала от восторга, вытаскивая из саквояжа вечернее платье из изумрудного бархата.

– О, вы непременно должны надеть его сегодня вечером! Какой лиф! Он же украшен жемчужинами и рубинами! Невероятно изысканно! Несомненно, – презрительно фыркнула она, – мадемуазель Кариста станет от зависти зеленой, как это платье.

Дани осторожно взяла платье у нее из рук. Она заказала его специально к рождественскому подарку отца – ожерелью из бриллиантов и изумрудов и гармонирующим с ним сережкам. Предусмотрительно игнорируя выпады служанки в отношении ее молодой хозяйки, она спросила:

– Сегодня вечером намечается нечто большее, чем официальный ужин? Какое-то торжество?

Корин с удовольствием поделилась с ней слухами:

– О да! Прием запланировали прежде, чем вы и мадам Колтрейн прислали письмо, сообщающее о вашем визите. Видите ли, – она понизила голос до возбужденного шепота, – мадемуазель Кариста надеется объявить о своей помолвке. Молодой человек, замуж за которого она хочет выйти, прибыл из Парижа и находится у нас вот уже более месяца.

Дани хотела прервать разговор на столь интимную тему.

– Я надеюсь, ее ожидания оправдаются. – Она отложила платье. Если предстоящий вечер должен быть особым для Каристы Алтондерри, она ни в коем случае не станет царицей бала и не будет воровать у хозяйки полагавшееся ей законное внимание.

Корин продолжала сплетничать, пока они распаковывали вещи, которые, по мнению Дани, могли понадобиться ей во время короткого визита. Дани слушала вполуха.

– Он из России, – говорила Корин о мужчине, за которого собиралась выйти замуж Кариста Алтондерри, – и весьма красив. Все женщины без ума от него, однако до сих пор никому не удалось покорить его сердце. А мадемуазель Кариста настолько самонадеянна и высокомерна, что вообразила, будто именно она станет его избранницей.

– Возможно, она ею и станет, – возразила Дани. – Если он провел здесь более месяца, с его стороны, значит, есть нечто большее, чем просто мимолетный интерес.

– Ха! В таком случае куда же он отправляется каждое утро? Никому не рассказывает о своих визитах и похождениях. Ходит слух, что он видится с другими женщинами, – насмешливо заметила Корин.

Дани пожала плечами.

– Значит, мадемуазель Кариста допускает ошибку, предлагая ему гостеприимство, – проронила она, чувствуя, что сплетничать со служанкой нехорошо, что скорее всего этот русский поклонник обыкновенный охотник за приданым, надеявшийся подцепить самую богатую из всех доступных ему женщин. Она еще не встречала его, однако уже испытывала к нему отвращение и впервые подумала, что им нужно было продолжать путешествие в Монако, не нанося визита совершенно незнакомым ей людям. Впрочем, она тут же отчитала себя за эгоистичные мысли. Китти хочет навестить своих друзей, а она потерпит, будет вежливой и милой во время этого короткого визита.

Корин продолжала громко болтать, заканчивая распаковывать вещи, затем Дани отправила ее, попросив, чтобы она вернулась за час до обеда и наполнила ей ванну.

Она устроилась поудобнее перед окном, собираясь насладиться видом и драгоценными минутами уединения.

Дани очень нравилось путешествовать, и она решила, что в будущем непременно будет независима и снова отправится в путешествие. Она уже не маленькая девочка, которая находится во власти приличий и условностей. Впредь она не попадет под чье-либо влияние, будет прислушиваться только к собственным желаниям.