– Спасибо, – пробормотал Тревис, ясно давая понять, что не желает говорить о войне.

– Ну что ж, давайте вернемся к делу, – улыбнулся доктор, – вы спрашивали про доктора Масгрейв. Теперь, когда я знаю, что вы не какой-нибудь влюбленный поклонник, буду рад рассказать вам все, что мне известно. – Он вернулся в свое кресло и беспомощно развел руками. – Вообще-то, капитан, я даже не знаю, что вам сказать. – Он вдруг подался вперед и прошептал: – Это, конечно, останется между нами?

– Конечно. – Тревис угрюмо кивнул.

Доктор со вздохом закатил свои светло-голубые глаза.

– Дело в том, что она занимается врачебной практикой без диплома, – встревоженно сказал он, – и я молю Бога, чтобы это не открылось. – Уоткинс вперил в Тревиса тяжелый взгляд. – Но уверяю вас, капитан, в этом нет никакой опасности для больных. Эта женщина знает медицину почти так же, как я или любой другой врач моей больницы. Правда, к сложным операциям я ее не допускаю. Она занимается жертвами перестрелок и ножевыми ранениями. Знаете, ночами в этом городе творятся такие дикие вещи, что нам приходится напрягать все силы, чтобы справиться с наплывом потерпевших.

– Когда она здесь появилась?

– Это длинная история, капитан.

– Я долго ждал, чтобы ее услышать.

Доктор странно взглянул на него, потом откинулся в кресле и начал:

– Ее привезли сюда в качестве пациентки почти два года назад. У нее была очень сильная лихорадка. Она была такой хрупкой и слабой, как только что вылупившийся цыпленок. Я думал, она не выживет.

– Кто ее привез? – спросил Тревис, с трудом сохраняя спокойствие.

Доктор на мгновение задумался.

– Если честно, я не знаю. Когда ей стало лучше, она не могла нам сказать, кто она такая. Она ничего о себе не помнила. Я решил, что это, наверное, следствие лихорадки и сильной слабости. Время шло, и стало очевидно, что у нее серьезный случай амнезии. Она до сих пор ничего не помнит. Я думал, что в конце концов за ней кто-нибудь придет, но никто так и не пришел. Ей надо было на что-то жить, и я разрешил ей выполнять разовые работы в больнице. Понемногу она начала ухаживать за больными, и я был поражен ее обширными познаниями в медицине. Я задавал ей много вопросов, – продолжал он, – медицину она помнила. Бог знает почему, но помнила. Хотя все остальное забыла напрочь. Она вспомнила только одно имя – док Масгрейв. Этого она тоже не могла объяснить.

– Док Масгрейв научил ее медицине, – ровным голосом сказал Тревис, – она ходила за ним по пятам, когда была еще маленькой девочкой. Во время войны она работала в госпиталях, лечила раненых с той и с другой стороны. Поручите ей как-нибудь сделать ампутацию. Вы будете поражены.

– Так вы… вы ее знали? – вскричал удивленный доктор. – Господи, что же вы молчали? Она действительно врач?

– Боюсь, что нет. Но она знает не меньше любого врача, а может, и больше. Наверное, она вспомнила имя дока Масгрейва, потому что он сыграл очень большую роль в ее жизни. Она всегда хотела быть врачом. Но почему вы называете ее Стеллой?

– У меня была дочь Стелла, она умерла, – тихо ответил доктор Уоткинс, – эта девушка стала мне как дочь. Мы с женой взяли ее в свой дом, она член нашей семьи.