– Скоро мы и вовсе прогоним их, – уверял майор Бойкин. – Это лишь вопрос времени. Они все движутся к Атланте, и скоро мы попадем в самую гущу боя. И мне совершенно непонятно, мисс Райт, как вы собираетесь разыскивать там своего майора Коллинза, да и вообще я сильно сомневаюсь в разумности вашей затеи.

Китти посоветовала ему не беспокоиться на этот счет.

– Я пойду работать в полевой госпиталь. Единственное, о чем я прошу, – сообщить в штаб генерала Джонстона о моем прибытии. И я уверена, что Натан сразу же разыщет меня.

Итак, они двигались в сторону Атланты, по красноватым глинистым холмам, покрытым густым пороховым дымом, то и дело останавливаясь из-за возникавшей на пути перестрелки. И вот, еще не совсем осознав, что пересекла границу боевых действий, Китти угодила в самый их центр. Майор Бойскин дал ей сопровождающего, чтобы помочь добраться до госпитальных палаток.

Вскоре они оказались в густом лесу, заполненном сотнями несчастных, страдавших от ран. Здесь расположился полевой госпиталь.

– Вот женщина, которая умеет ухаживать за ранеными, – сообщил провожатый в ближайшей палатке. – Она полностью в вашем распоряжении. – И он поспешил унести ноги из этой юдоли страданий и вернуться к бравому майору Бойкину.

– Черт, приступайте к работе немедленно! У нас катастрофически не хватает рук, и любая помощь окажется кстати! – услышала она строгий голос…

Воздух сотрясали звуки разрушения и смерти. Вдалеке рвались снаряды. Рявкали пушки. Оглушительно орали солдаты, идущие в атаку. Война продолжалась. И Китти снова была вовлечена в эту войну и тяжело трудилась, стараясь помочь увечным, утешить обреченных, уменьшить боль от ран – словом, заботилась только о других и не думала о себе.

День сменился ночью, и наступил рассвет – Китти потеряла счет времени. Воздух все время оставался одинаково влажным и душным от вони и дыма. Ее платье была перепачкано кровью, волосы свисали на лицо, и она то и дело пыталась откинуть с глаз мешавшие пряди. В краткий миг затишья помогавший перекладывать раненых солдат протянул ей тоненькую шелковую ленточку.

– Вы бы подвязали волосы хоть этим, мэм, – почтительно промолвил он. – Я же вижу, как они вам мешают.

Устало улыбнувшись, она взяла розовую ленту и спросила:

– Зачем вам на войне эта розовая ленточка, солдат?

Тот закусил дрожавшую губу. На вид мальчишке было лет шестнадцать-семнадцать, а веснушки на переносице и щеках до боли напоминали лицо погибшего Энди.

– Моя девушка, – еле слышно отвечал он. – Это она мне прислала. Да только сейчас вам она нужнее, чем мне.

– Не беспокойтесь, я обязательно вам ее верну, – заверила Китти. – А не то она может обидеться, что вы дали ее ленточку другой. – И она лукаво подмигнула в надежде хотя бы на миг развеять ужас и мрак окружавшего их мира.

Однако мальчик лишь вздрогнул, и на глазах у него выступили слезы:

– Вряд ли она об этом узнает. Она погибла. Янки убили ее, когда налетели на нашу деревню в северной Джорджии.

– О, как мне жаль… – только и смогла растерянно пробормотать Китти.

Когда от усталости она еле держалась на ногах, врач приказал отвести ее палатку, отведенную для отдыха медицинского персонала. Едва превозмогая боль в натруженных ногах, Китти опустилась на койку. Стоило прикрыть глаза, и перед нею поплыли изувеченные, окровавленные тела, оторванные руки и ноги, горы трупов, покрытые ненасытными мухами… Казалось, само душное июльское небо покраснело и стало липким от крови, как жирная глина под ногами.