Глубоко вдохнув, Агния осторожно поднялась с подушки, подумав, что попросит Татьяну Ивановну сегодня что-то легкое на завтрак. «А может, и вовсе йогуртом обойдется», решила она, ощутив, как от первого же движения тошнота усилилась.

Вячеслав, поднявший голову с подушки, как только она пошевелилась, с тяжелым, обреченным вздохом, видимо символизирующим его отношение к такому раннему пробуждению, откинулся назад. Если только ему не мешало что-то совсем уж важное, ее муж всегда старался сопровождать Агнию в центр и либо сидел в машине, либо располагался в одном из свободных кабинетов. И это не считая двух охранников, которые всегда дежурили в центре. Родители детей поначалу немного настороженно относились к этим внушительным и серьезным парням. Но директор быстро убедила всех, что это для охраны самих детей. Да так оно и было в самом деле — ее охранники всегда проверяли посетителей и зорко присматривали за всем, что происходило в коридорах.

Сами же коридоры и кабинеты изменились так, что их было не узнать: за первые полтора месяца каникул, пока не начались занятия, они успели сделать капитальный ремонт. Для украшения Агния нашла художника, который расписал стены сюжетами из сказок. А одну из стен — оставили для воспитанников художественного кружка, и детвора с восторгом присоединилась к украшению своего центра, проведя за этим занятием несколько недель.

— Слушай, может, ты все-таки уболтаешь эту девчонку встретиться попозже? — отвлекая Агнию от воспоминаний, Вячек неохотно приоткрыл один глаз, с надеждой глянув в ее сторону. — И вообще, ты ж раньше не устраивала индивидуальных занятий.

— Она не может позже, я же говорила, — улыбнулась Агния, зная, что муж просто не выспался так же, как она сама. — А у девочки действительно есть талант. Я очень надеюсь, что родители не забросят это и отведут ее еще и в музыкальную школу. Потому и сделала для Маши исключение, — объяснила она и поднялась.

Как только Агния выпрямилась, она осознала, что завтракать в принципе сегодня не будет. А может — и никогда. Ее замутило с такой силой, что не оставалось ничего другого, кроме как броситься в ванную. Вячеслав что-то обеспокоенно спросил, но Агнии в тот момент было совсем не разговоров. Впрочем, муж оказался рядом с ней, согнувшейся над унитазом, уже через секунду. Обхватив ее за плечи, Вячеслав поддерживал Агнию, пока ее желудок выворачивался до пустых спазмов.

— Бусинка, ты что? Где болит? Что плохо? — обняв ее после того, как помог добраться до умывальника и умыться, начал выяснять он.

И нервничал. Она видела, как сильно Вячек беспокоился о ней.

— Не знаю, — искренне пожала она плечами, прижавшись лбом к его плечу. — Не болит ничего. Голова немного кружится. И тошнило. Сейчас уже легче, вроде бы. Может, отравилась чем-то вчера. Но я, вроде бы, ела все то же, что и вы. И все хорошее было, вкусное.

— Ну, у нас с Федотом желудки железные, — поглаживая ее по спине, усмехнулся Вячеслав. Только напряженность никуда не делась ни из его тела, ни из глаз. — Да и мы все обеззараживаем, — попытался развеселить он ее, намекая на коньяк и виски, который нередко сопровождал их игры в карты и бильярд. — Может ты еще что-то ела, малышка? Подумай?

Агнии не хотелось думать, она чувствовала себя сонной, уставшей и несчастной. А мысль о том, что ей вот-вот надо будет выезжать из дому — расстраивала окончательно. И все-таки она задумалась:

— Ела, — наконец, признала Агния. — У Вити, одного мальчика из последней вечерней группы, вчера был день рожденья.