|
Но хозяева, очевидно, считали такую рухлядь для дачи вполне пригодной. А может, он был им дорог, как память. И вот на этом стареньком диване умер человек, врач, умер ночью, поев грибов. Интересно, он сильно мучился или был настолько пьян, что даже не почувствовал, что умирает? Осмотр дивана мне ничего не дал, и я стала осматривать веранду, служившую также летней кухней. Стол был завален грязной посудой, оставшейся от гулянки, это безобразие мне тоже пришлось тщательно осмотреть.
– Родион, что-нибудь осталось от вашей трапезы? – Да, уезжая, я поставил в холодильник остатки шашлыка и сковороду с грибами. – Так у Виктора был холодильник? Вы говорили, если не ошибаюсь, что водку вы опускали в погреб? – Это для понта, что ли, для экзотики. А вот здесь, в кухне, есть холодильник. Родион открыл дверь, и мы вошли в кухню. Это была небольшая комната, где стоял рабочий стол, старый ободранный холодильник «Саратов», буфет с посудой. Родион подошел к холодильнику и открыл его, достал сковороду и кастрюлю. В кастрюле оказались остатки шашлыка, в сковороде – грибы. – Родион, не найдется ли здесь пара чистых полиэтиленовых пакетов? Родион достал из буфета рулон мусорных мешков. В один я положила несколько кусочков шашлыка, в другой – грибы. Завязав плотно пакеты, убрала их в свою сумку. Родион глядел на меня очень внимательно. Исследовав всю дачу, я вышла во двор и направилась к бане. – Вы что, и баню осмотрите? – спросил Родион. – Обязательно, – сказала я. Банька была маленькая, из почерневшего дерева. На полке – тазы, на гвоздиках висели мочалки, в предбаннике на веревке сушились два полотенца. На маленьком оконце стояла бутылка с какой-то жидкостью, похожей на воду. Я открыла ее, понюхала, прихватила с собой. – Это вода, – объяснил Родион, – обыкновенная чистая вода. Мы парились, было жарко, и Роман взял с собой воду, пил прямо из горлышка, я видел. – Хорошо, проверим. Я прошла на веранду и, собрав все пустые бутылки, прихватила их с собой. Еще одну я нашла у костра. В само́м костре виднелось горлышко обгорелой скукоженной пластиковой бутылки, которую даже не имело смысла трогать. Сложив все в пакет для мусора, я отдала его Родиону: – Это отнесите, пожалуйста, в машину. Надо будет заехать в лабораторию, чтобы сделали анализ. – Лучше – в морг, к Борьке Рудых. У них хорошая лаборатория, я договорюсь. – Да, это было бы здорово. Мы с Родионом походили по саду, я заглянула в самые дальние его уголки, прошла вдоль кустов сирени, смородины, заглянула под них. – Татьяна, что вы надеетесь найти? – спросил Родион. – Честно говоря, я сама не знаю, – ответила я, – просто хочу ознакомиться с местом, посмотреть, в какой обстановке все случилось… Кстати, есть здесь еще какие-нибудь помещения? Ну, там чердак… Да, и я еще в погребе не была! Покажите, где это экзотическое чудо. – Татьяна, в погреб вам спускаться… в такой одежде… Там не очень чисто. – Показывайте, Родион, показывайте… Мы опять зашли на веранду. Родион откинул половичок, скромно лежавший около кресла, и взялся за кольцо крышки. Она поднялась с каким-то зловещим скрипом, открыв черную дыру. На нас пахнуло холодом и сыростью. Родион взял с полки свечу, зажег ее. – Может, я осмотрю погреб? Обещаю, все, что найду, отдам вам, – предложил Родион. – Нет, я должна сама. – Тогда спускайтесь, я подам вам свечу. Я подошла к краю люка и заглянула в погреб. В верхней части виднелись перекладины железной лестницы, ведущей вниз. |
