Отойдя немного в сторону, черный ангел осмотрел ее с ног до головы. И она нисколько не смутилась. И это она, которая никогда не осмеливалась раздеваться догола перед своим мужем!

— Ты так красива, Сага, — сказал Люцифер. Потом он опустился перед ней на колени и положил голову ей на грудь. При этом он с вожделением поцеловал сначала одну ее грудь, потом другую, после чего стал лизать их своим темным языком. И каждый раз, когда он прикасался к ее коже, у нее перехватывало дыхание, и возбуждение в нижней части тела нестерпимо возрастало. Взяв в свои ладони его прекрасную голову, она уткнулась лицом в черные кудри и стала шептать слова безысходной любви и тоски.

— Мне так одиноко там внизу, Сага, — шептал он в ответ. — Так пусто…

— Я знаю, — ответила она.

Но знала ли она это на самом деле? И она представила себе преисподнюю такой, какой она всегда казалась ей: черные скалы, холодная сырость… Собственно говоря, она ничего не знала об этом, она только догадывалась. Возможно, он жил в роскошном дворце? С толпой слуг?

Он медленно, с наслаждением принялся ласкать ее тело своими красивыми руками, так что она тихо стонала от нетерпения. И он сам весь дрожал, прикасаясь языком к ее коже — легко, возбужденно, с восхищением. Сага закрыла глаза. Ноги у нее подкашивались, и она легла на спину, а он наклонился над ней. И на камнях ей было лежать вовсе не жестко, как можно было подумать. Ей казалось, что она лежит на мягкой перине, ей было тепло, и от него исходил жар. И тело ее стремилось лишь к одному…

Глаза его лихорадочно блестели, рот принял чувственное выражение. Обняв руками его голову, Сага притянула его поближе к себе — может быть, он не знал, что такое поцелуй?

Ах, что это она надумала, она, никогда не бравшая на себя инициативу в поцелуе? Но теперь она созрела для этого, теперь ей хотелось почувствовать на своих губах его губы, и она знала, что он не должен считать ее бесстыдной, он должен просто радоваться тому, что она показывает ему свою любовь.

Когда она нашла его рот, по телу его прошла дрожь. Она почувствовала кончик его языка на своем языке — и после этого все произошло так быстро, с таким нетерпением и обоюдной страстью… и он овладел ею в миг неодолимого возбуждения. Тело Саги свело судорогой от наслаждения, она откинула назад голову, находясь в таком диком экстазе, что все плыло у нее перед глазами, и единственное, что она слышала, так это его мощное дыхание.

Она была женщиной Люцифера. Возлюбленной одинокого черного ангела.

Поскольку он не был обычным мужчиной, ему было недостаточно обладать ею один раз. И вскоре все повторилось снова. И следующий час был сплошной полосой оргазмов — ее и его, нередко совпадающих, иногда идущих порознь. Это было целое море ласки и нежных слов; и все это время она была так захвачена всей той любовью, которую она получила и которую хотела дать, что непрерывно рыдала; иногда ему казалось, что он недостаточно убедил ее в том, как много она значит для него, и тогда он принимался гладить ее по волосам, по лицу с какой-то бессильной нежностью.

Казалось, к Люциферу снова вернулась его безнадежная, тысячелетняя тоска.

Потом они долго лежали рядом, смертельно уставшие, но счастливые, убежденные в том, что теперь они неразлучны, что они есть друг у друга и что они любят друг друга с безграничной нежностью и страстью. Они наслаждались каждым мигом, проведенным вместе, хорошо зная, что скоро все кончится.

Наконец они встали. Сага снова оделась. Среди скал дул резкий, порывистый ветер.

— Сколько времени у тебя еще осталось? — тихо, без всякой радости спросила она.

— Совсем немного.

— Мне не хочется расставаться с тобой. Он порывисто прижал ее к себе.

— И мне тоже.