– Ни на секунду, – ответил сам себе Иан, обращаясь к пони, и покачал головой.

Вдобавок придется решать, как быть с Пенелопой. Прошлым вечером он собирался сделать ей предложение, а сам… это всего лишь отсрочка, и не более. Предложение все равно придется сделать, и как можно скорее.

– Долг… – пробормотал он. Как ненавидел Иан это слово! Сочетаться браком с кем-либо только из чувства долга – это ужасно. Пенелопа заслуживает лучшей участи.

– С кем это вы беседуете?

Подняв голову, Иан обнаружил, что Пенелопа стоит, облокотившись на калитку денника, и наблюдает за ним. А он и не заметил, как она подошла. Если бы не вчерашняя метель, сейчас они были бы уже обручены. Конечно, он мог бы попросить ее руки прямо сейчас. Иан посмотрел на Пенелопу, на лице которой застыло выжидательное выражение, и его язык словно прилип к небу.

– Со своим пони, – ответил он, взявшись за последнее копыто.

– С лошадью, – поправила она. – В Англии мы называем «пони» лошадей совсем другой породы, а английским графам и в голову не приходит чистить конюшни. Когда вы станете графом Пембрук, конюшнями в Вудфорд-Парке займутся ваши слуги.

«Пембрук». Незаметно для Пенелопы Иан состроил гримасу. Он не мог даже выговорить слово «Пембрук» как полагается и хорошо помнил, как потешались над его произношением английские кузены, когда в детстве он гостил в Вудфорд-Парке. Его даже поколачивали за то, что он шотландец. Иан поморщился. Это было задолго до того, как он – и его английская родня – мог хотя бы предположить, что проклятый графский титул достанется именно ему. Теперь никто не посмел бы даже задеть его, во всяком случае, физически. Но насмехаться над ним все еще могли, правда, самого Иана никакие насмешки не волновали. А вот Фиона, добрая и застенчивая хромоножка Фиона, замечала любое оскорбление, как бы искусно завуалировано оно ни было. Ему придется вечно быть начеку, чтобы никто не посмел ее обидеть.

– Работы я не боюсь, – сказал он Пенелопе. – Вам чем-нибудь помочь?

Обычно в холодные дни его высокородная кузина за двери замка даже не выглядывала. Насколько было известно Иану, за все три недели, проведенных в замке, Пенелопа ни разу не прошлась даже по саду. Уж она-то не заплутала бы в метель…

– Да нет, не надо, – Пенелопа придерживала у горла воротник плаща. – Холодно, – добавила она. – В Шотландии всегда так холодно?

Не удержавшись, Иан усмехнулся, но поспешил скрыть усмешку, делая вид, что ему срочно понадобилась скребница.

– Нет, иногда бывает дождливо, или ветрено, или пасмурно. Но летом здесь чудесно, – он принялся чистить жесткой скребницей шкуру пони, с удовольствием проводя по упругим мышцам.

Пенелопа открыла калитку и подошла ближе. Аромат ее духов перебивал даже привычные запахи конюшни.

– Может, и так, но летом нас здесь уже не будет. Вам придется привыкать к английскому лету – катанию на лодках, пикникам, клубнике… Вы любите клубнику, Иан?

Он взглянул в ее глаза, голубые и знойные, как летнее небо. Глаза Аланы поражали сходством с оттенками шотландского пейзажа. Ах да, клубника, заставил он себя вернуться к вопросу.

– А кто ее не любит? Здесь клубника тоже растет.

– Но вряд ли здесь она такая же сладкая, как в Англии! – Пенелопа шагнула к нему и коснулась его руки. Иан окинул ее взглядом: широко распахнутые глаза, приоткрытые губы, зовущие к поцелуям – или к предложению руки и сердца.