– Постоянно. Но довольно слабые, кратковременные, и их несложно преодолеть. А иногда… обычно три-четыре раза за всю нашу жизнь… энергия Смерти усиливается настолько, что мы перестаем ее контролировать.

– А это как-то можно предупредить? Или предугадать? Вы же не зря именно сейчас затеяли чехарду с отбором?

Повелитель Таалу кивнул:

– Обычно предвестники появляются заранее. За это время я должен отыскать подходящую невесту и провести свадебный обряд. Если к тому моменту, когда наступит пиковый выброс, мы сумеем зачать наследника, излишки энергии уйдут к нему, и у подземного владыки появится сын. Если обряд не удастся или я не найду подходящую пару, то плохо будет всем.

Я сжала кулаки:

– Сколько у нас осталось времени до очередного такого всплеска?

– Чуть меньше месяца. И если вы мне не поможете, ваш мир, скорее всего, умрет.

Вроде и бодрствовала не так уж долго, большую часть дня вообще провалялась в беспамятстве под воздействием сонной пыльцы, но при этом настолько вымоталась морально, что хотелось лечь и уснуть, чтобы хоть ненадолго забыть о проблемах.

Впрочем, недолгий сон тоже не принес облегчения – проснувшись через некоторое время в кромешной темноте, я даже не сразу вспомнила, где нахожусь. И только через пару минут все-таки сообразила – мы под землей. Поэтому и восстановилась я гораздо хуже. Поэтому и не отдохнула как следует.

– Что у вас с освещением? – первым делом осведомилась я, когда двери в покои снова отворились, и на пороге возник Риату. Без шлема, как и просила, благодаря чему, собственно, его и получилось узнать.

Моран, посмотрев, как я разгуливаю по комнате, закутавшись в простыню и прямо на ходу заплетая волосы в косу, смутившись, отвел глаза.

– Простите, госпожа Нораатис, я упустил это из виду. Наверное, вам нелегко привыкнуть к отсутствию солнца и определить, день сейчас или ночь.

Вытащив изо рта белоснежную ленту для волос, я ловко вплела ее в длинную косу и, подобрав повыше, закрепила бантом на затылке.

– Это точно. Но у вас еще есть возможность исправиться.

– В подземном мире всегда темно, поэтому мы полагаемся не на зрение, а на другие органы чувств, и не нуждаемся в дополнительных источниках освещения, – все еще топчась на пороге, с виноватым видом пояснил Риату. – Тем не менее к свету наши глаза более чувствительны, чем ваши, поэтому изменение интенсивности освещения заменяет нам часы. И по нему мы всегда можем судить, какое сейчас время суток.

Я закончила возиться с прической и хмуро уставилась на нелюдя:

– Отлично. И сколько же сейчас, по-вашему, времени?

– Раннее утро, госпожа. Когда в верхнем мире наступит рассвет, стены во дворце снова начнут светиться. Когда солнце достигнет зенита, интенсивность освещения станет максимальной, а затем будет постепенно угасать до тех пор, пока наверху не наступит полночь. После чего весь дворец снова погрузится в темноту.

Я кивнула:

– Спасибо. А то я переживала, что вскочила посреди ночи и теперь до утра придется сидеть в ожидании аудиенции.

Риату снова смущенно помялся:

– К этому нелегко привыкнуть, но нам даже слабые изменения освещения помогают сохранить чувство времени. Мне очень жаль, госпожа, что я не позаботился о вашем комфорте раньше. Если вы не против, я пришлю сюда нескольких женщин, чтобы они помогли вам подобрать подобающую одежду.

– А что такое? Вас не устраивает качество моих платьев? – вкрадчиво осведомилась я, краем глаза увидев, как воинственно встрепенулась стоящая в углу метла.