Наверное, его слова должны были вернуть Дороти к реальности, но вместо этого они еще сильней разожгли огонь страсти, который бушевал у нее внутри и сопротивляться которому было уже невозможно. Она прошептала дрожащим голосом, поднеся губы к самому уху Дункана:

— Мне не будет больно. И я не хочу, чтобы ты останавливался.

Она заглянула ему в глаза — открыто, без смущения и страха, зная, что он все прочтет у нее в глазах.

— Ты этого хочешь? — спросил Дункан с каким-то странным, почти жестоким удовлетворением.

— Да, этого. И не желаю, чтобы нам что-то мешало. — Она сняла с него рубашку. А когда Дункан провел рукой ей по щеке, еще умудрилась выговорить: — И твои губы, Дункан. Мне нужны твои губы.

Ей показалось, что он застонал, но она не была в этом уверена. Но он точно услышал ее сладостный стон, когда мгновение спустя его губы прижались к ее разгоряченному телу. Она хотела обнять его, ощутить жар его обнаженной кожи. Ей надо было утолить свою жажду — сейчас же. Но Дункан чуть отстранился, быстро поцеловал ее в щеку и мягко проговорил:

— Нет, Дорри. Я не могу. Я не смею…

Гордость, самоуважение — все было забыто, когда Дороти прильнула к Дункану еще теснее и прошептала:

— Данк, ну пожалуйста. Не отказывай мне сейчас…

Она даже не поняла, что плачет, пока он не осушил ее слезы своими губами.

— А ты представляешь, что творится сейчас со мной? Я тоже хочу тебя. Вот, Дорри, почувствуй… почувствуй, что ты со мной делаешь!

Дункан резко притянул Дороти к себе, взял ее руку и положил на свою распаленную плоть. Она еще никогда не прикасалась к мужчине там. Но то, что она ощутила… Такая сила, такой напор! Это божественно!

— Данк, пожалуйста, сейчас… Я хочу тебя прямо сейчас!

В Дороти говорил тот глубинный и древний инстинкт, который был сильнее разума и логики, — инстинкт женщины, осознавшей силу своей сексуальной природы, женщины, которая не просит уже, а требует от своего мужчины, чтобы он подарил ей счастье. Она почувствовала, что Дункан отодвигается от нее, и впилась пальцами ему в плечи.

— Тише, маленькая. Все в порядке, все хорошо, — хрипло прошептал он, а потом… потом все действительно стало хорошо.

Дункан быстро сбросил с себя одежду. Дороти мгновенно прильнула к нему. Она обняла его крепко-крепко и почувствовала, как он дрожит.

— Дорри, я тебя прошу, — выдохнул Дункан, подхватив Дороти на руки. — Я с тобой в первый раз. И я хочу, чтобы это длилось вечно.

Но ты такое со мной делаешь, что, боюсь, я даже не доберусь до кровати.

Дороти тоже вся трепетала. Его слова возбудили ее еще больше. Она неистово обняла его, еще крепче, прижалась к нему еще сильнее и простонала:

— И не надо, Данк. Да. Я хочу тебя прямо сейчас. Здесь и сейчас.

Дункан буквально швырнул ее на дверь. Дороти застонала. Но не от боли, а от неистовой страсти, рвущейся наружу. Ей казалось, что она сейчас потеряет сознание. Он был ее первым любовником, а ее тело принимало его так, будто знало всегда. Она обняла его, прижалась еще теснее и ласкала, ласкала… Но все, что она отдавала ему, возвращалось к ней небывалой радостью.

Дункан вошел в нее, и тогда она познала истинное счастье предельной близости с любимым человеком. Уже ничего не стесняясь, она кричала и стонала. Она отдавалась ему вся, без остатка. И он тоже полностью отдавался ей, но все-таки старался сдерживаться. И только тогда, когда Дороти достигла вершин наслаждения, он дал полную волю своей клокочущей страсти.