— Глава 3 —

Шункаха Люта сидел, прислонившись спиной к дереву, руки его были скованы за спиной наручниками, кандалы на его ногах и ногах его соседа были соединены цепью. Единственный звук раздавался в ночи — мужской храп. Но сам он уснуть не мог. Его мысли были тревожными. Он беспокоился за свой народ. Уже стоял июль, Месяц Вишневой Зрелой Луны, месяц, когда семь племен народа Лакота встречались у Черных Холмов для ежегодной церемонии Солнечного Танца. Он уже не был в вигвамах своего народа шесть месяцев.

После того, как его ранили и поймали двое рабочих, он попал в дом к белому человеку, владельцу тамошнего ранчо. Белый человек разглядывал его с любопытством.

— Говоришь по-английски? — спросил старик, но Шункаха Люта отказался отвечать.

— В старые времена я должен был бы тебя повесить, — заметил белый человек, — но сейчас мы стали более цивилизованными. Пусть закон решит, что с тобой делать.

Шункаха Люта поморщился. Закон белых людей решил, что наказанием за воровство одной коровы будет два года тяжелого труда.

Один месяц он провел в тюрьме, пока не зажила рана на спине, где его душа медленно умирала, лишаясь сил, будто цветок, лишенный солнца, так как каждый новый день за решеткой казался темнее и длиннее, чем предыдущий. Он проводил время, вспоминая свою юность, вспоминая все ценности, дорожить которыми научил его дедушка. Храбрость, благородство, мудрость и сила духа — вот те достоинства, к которым должен стремиться каждый воин.

Храбрость была тем качеством, которое большинство воинов ценили прежде всего. Быть храбрым и мужественным — значит иметь сильное сердце, а это было крайне важно. Слава приходила к тем, кто уже испытал себя в битве, кто сам шел навстречу опасности, кто мог защищаться, сражаясь с превосходящим противником. Отдавали должное храбрости и женщины. Среди них она почиталась так же, как и среди мужчин.

Храбрость внушалась и прививалась с детства. Ее прославляли в своих рассказах старики, сидя ночами у костра, она была в правилах поведения, которым родители учили своих сыновей, в играх, в которые играли дети. Храбрость не оставалась просто идеалом. Это — образ жизни и поведения. Бесстрашие поощрялось в поступках маленьких мальчиков. Их учили быть храбрыми и смеяться в лицо опасности. Количество боевых побед было единственным, что давало право гордиться собой. Нужно иметь достаточно мужества, чтобы подобраться к врагу близко-близко и нанести удар, «достать» его, и тут было не важно, сражен враг или только лишь ранен. Прикоснуться к противнику, рискуя принять смерть от его руки, считалось куда более мужественным, чем стрелять в него на расстоянии. Мужчина мог гордиться и хвастаться своими удачами до тех пор, пока не начинал преувеличивать.

Сила духа тоже была качеством, которым восхищались, и которое означало, что человек может выносить физические страдания и боль, оставаться невозмутимым во время сильного эмоционального напряжения. На войне или во время охоты воины должны были мужественно переносить раны, мириться с долгими периодами голода и без жалоб подвергаться опасности.

Благородство ценилось гораздо больше, чем сама жизнь. Накапливать добро лишь для себя считалось позорным. Дарить подарки было образом жизни. Мужчины, возвратившиеся с охоты, делились добычей; вернувшиеся из набега — всеми вещами и лошадьми, которых они захватили. В важных случаях устраивались пиры и праздники, куда приглашали всех, и каждый обменивался дарами с другими.

Мудрость почиталась очень высоко. Человека, который был мудрым, просили давать советы другим, помогать решать спорные вопросы, учить молодых. Такие люди часто становились шаманами.

Шункаха Люта пристально смотрел в темноту, зная, что койоты бесшумно охотятся под покровом ночи, потом поднял глаза к звездам.