– Отправлю к отцу, и ты меня больше не увидишь!

– А ты – меня!..

Мама первой сбросила вызов, а я только устало положила голову на кухонный стол. Такие разговоры у нас происходят минимум раз в неделю, а то и чаще… Но мама только грозится. У нее духу не хватит отправить меня жить к отцу… Как же учеба? Хотя, если меня все таки отчислят за многочисленные прогулы, больше в этом городе и держаться будет не за что. Разве что жалко с Валей расставаться…

Вертолеты перестали трещать, но руку по прежнему жгло. Жгло глаза от недосыпа, а еще почему то было очень горячо в области груди. Где то совсем рядом с сердцем. Впервые в жизни я чувствовала себя так странно… Вышла из за стола и направилась в мамину комнату, к огромному шкафу купе с зеркальными дверцами. Критично оглядела себя с ног до головы. О прическе и говорить нечего… Укладку смыло дождем, и волосы за ночь высохли кое как. А еще жуткий потекший макияж, как у Джокера… Глаза как то странно и непривычно блестят, будто под хмелем. Я даже ближе склонилась к зеркалу, уткнувшись носом в свое отражение. Отстранилась, снова осмотрела себя… Боже! Схватилась руками за шею. Кулон! Где мой кулон? Маленький, розовый, пластмассовый… На серебряной цепочке! Он мне попался в шоколадном яйце в один из самых счастливых дней в моей жизни, когда родители забрали меня до сон часа и отвезли в цирк – любоваться на воздушных гимнастов…

Я рухнула на мамину кровать, раскинув в стороны руки. Вертолеты с жужжанием взметнулись вверх. Кажется, что стрекозы – это мои мысли, которые мечутся в хаотичном порядке, пытаясь помочь мне вспомнить, как все таки вчера закончился мой вечер…

Забинтовав руку, я отправила в «ВКонтакте» сообщение Регине: «Что вчера было? Ничего не помню…» Но соседки не было в сети уже пять часов. Высыпается, наверное. Привычно потянулась к серебряной цепочке на шее и, вздохнув, опустила руку. Пропажа кулона жутко расстроила. Больше в жизни не пойду тусоваться! Одни неприятности…

На автомате насыпала кофе в турку, налила воды, поставила на плиту… И снова попыталась восстановить картину вчерашнего, прикрыв глаза. В голове возник лишь образ русоволосого парня… Умник. Точно. Так я его про себя обозвала. Теперь мысли вертолеты, с шумом потрескивая винтами, крутились только вокруг него. Об Умнике было приятно думать… Не знаю, сколько я так простояла, только кофе, сердито буркнув, с шипением вылился из медной турки на плиту…

На столе завибрировал телефон. Зло! Вот кому точно небезразлична моя судьбинушка. Хотя вспомнила она обо мне, как обычно, не вовремя.

– Да, Валюш? – ответила я, метаясь по кухне в поисках тряпки. Черт, где у мамы что лежит?

– Привет! – громко проговорила Злобинец. На фоне играла музыка, и слышались голоса. – Как прошла тусовка с крутыми ребятами?

– Так себе, – призналась я, обнаружив наконец тряпку и теперь лениво возя ей по стеклокерамической варочной панели. Приподняла тряпку и с тоской поглядела, как с нее стекают коричневые капли…

– Что то случилось? – перепугалась Злобинец. И, не дав мне ответить, затараторила: – Лер, я тут в кафе своем сижу! Совсем забегалась и забыла, что со сменщицей поменялась… Ты приходи, а? Так тошно! В квартиру возвращаться не хочу! Соседи невыносимые… И тараканы! Ой, или ты уже позавтракала?

Разлитый кофе стекал худой струйкой с плиты на светлый кафель…

– Нет, Валюш, не завтракала! – крякнула я, присаживаясь на корточки перед плитой и разглядывая свое помятое отражение в дверце духового шкафа.

– Тогда подваливай!

– А луна сегодня хорошая? – осторожно поинтересовалась я.

– Хорошая, – отозвалась Валя.