Брэнди приколола на грудь свой директорский знак — белую гвоздику, взяла квитанцию и кошелек и, мысленно решив непременно отметить внимательную продавщицу, направилась к эскалатору.

Приведя себя в порядок, она сразу приободрилась. В конце концов, Рождество — это только состояние души. Через какие-нибудь четыре недели праздничный сезон закончится. Она выдержит нагрузку этих дней точно так же, как выдерживала каждую зиму в последние шесть лет. Это часть работы, только и всего. Придет день, когда она поднимется по лестнице успеха на следующую ступень корпоративной иерархии и ей больше не придется иметь дело с праздничным безумием.

В главном универмаге «Тайлер-Ройал» в деловом центре Чикаго административные помещения занимали целых два этажа. Но в остальных магазинах торговой сети — даже в таких больших пригородных универмагах, как этот, — площадь ценилась на вес золота, и управляющим приходилось довольствоваться гораздо более скромными помещениями. Кабинет Брэнди был зажат между комнатой отдыха персонала и кладовой в конце узкого коридора на самом верхнем этаже, а стол ее секретарши занимал крошечную нишу сразу за дверью кабинета.

Секретарша явно вздохнула с облегчением, увидев наконец свою начальницу. Неудивительно, подумала Брэнди, что тесная ниша казалась еще меньше, чем обычно: единственный стул для посетителей был занят.

— Извини, что я так долго, Дора, — быстро сказала Брэнди. — У меня была небольшая авария, пришлось сменить блузку… Я забыла о какой-то встрече?

Она не помнила, чтобы в расписании на сегодня стояла встреча с поставщиком или коммивояжером, и потом, посетителей такого рода Дора обычно проводила прямо в кабинет, а не засовывала в свой тесный грот. Но тогда кто же это?

Посетитель поднялся, и Брэнди невольно залюбовалась грациозностью его движений. Она сама была немаленького роста, но сейчас ее нос едва не уткнулся в узел его галстука — черного галстука на белой рубашке в треугольном вырезе свитера с рельефным черно-белым рисунком. Глаза у него тоже были почти черные — или это так казалось из-за драматического одеяния? И его блестящие, густые и мягкие волосы тоже были черного цвета.

— Он ждет вас, миссис Огилви, — вполголоса сказала Дора. — Говорит, что он ваш новый Дед Мороз.

Брэнди моргнула и еще раз посмотрела на незнакомца. Немного за тридцать, определила она. В волосах — ни одной седой нити; широкоплеч, безупречно строен; черты лица не лишены приятности, хотя слишком правильные, чтобы это лицо можно было назвать привлекательным. Для работы Дедом Морозом она обычно искала людей с несколько иной внешностью. Этот подходил скорее на роль манекена — большого, уличного, стоящего у входа в магазин, но уж никак не годился в дублеры старому доброму Санта-Клаусу.

Впрочем, подумала Брэнди, все это он мог бы и сам сообразить — если, конечно, не страдает какой-нибудь манией. Может, посетитель думает, что он на самом деле Дед Мороз?

— Ты вызывала охрану, Дора? — негромко спросила она.

Как ни тихо говорила Брэнди, незнакомец ее расслышал.

— Нет необходимости, мисс Огилви.

Его низкий, мягкий, приятный голос звучал успокаивающе. Голос как раз годился для избранной им роли. Но все остальное…

Дора покачала головой: у него был решительный вид, но не угрожающий.

Насчет его решимости у Брэнди сомнений уже не осталось. Она повернулась к посетителю:

— Я миссис Огилви, с вашего позволения. И если вы ищете работу…

Покосившись на ее левую руку, где на безымянном пальце сверкала целая бриллиантовая гроздь, он твердо посмотрел Брэнди в глаза:

— Это не вопрос поисков, миссис Огилви.