| Александр Павлович готовил третью программу с участием сатирика Геннадия Хазанова и уникального певца Валерия Ободзинского, но внезапно не стало Владимира Павловича, хотя было известно, что у него больное сердце. Смерть всегда неожиданна. И даже приблизительного равного ему по таланту и характеру организатора найти не удалось и мюзик-холл стал быстро и заметно чахнуть. Его покинули лучшие солисты и даже часть слаженного кордебалета с отлично отрепетированной программой. Но начальству Росконцерта не хотелось терять «фирменный» коллектив, и тут вспомнили о молодой, красивой и талантливой актрисе Любови Григорьевне Полищук. Ее немедленно ввели в штат мюзик-холла, наделили напарником-ведущим, но ничего близкого по уровню замысла, мастерства и культуре эстрады с конниковскими представлениями не получилось. Хотя программу взялся писать новоявленный талант сатиры, автор Михаил Михайлович Жванецкий. Его работа с Аркадием Райкиным была высоко оценена театральной общественностью, и тон в ней задавал, конечно, великий артист, очищая монологи автора от одесской разговорной шелухи и придавая им стройность цельных произведений. Я потом однажды спросил у Жванецкого, почему его ранние творения были похожи на умные литературно выстроенные монологи и даже рассказы. На что он мне с обидой в голосе ответил: «Это Райкин держал меня за шкирку». «Управлять» Жванецким, как Райкин, Люба, разумеется, не могла. Внимала ему как богу, буквально открыв от изумления рот, и в результате заполучила отнюдь не проблемный, а бытовой монолог в образе проводницы, где юмор строился не столько на умных репризах, сколько на вульгарном, грубом, и от этого смешном, поведении узнаваемой героини. Второй монолог написал эстрадный автор Георгий Териков, на мой взгляд, более удачный и социальный, чем монолог Жванецкого. Люба играла жену, влюбленную в мужа-пьяницу, рассказывала о его выходках и тут же по-своему оправдывала их, что выходило и грустно, и смешно. Этот монолог Люба исполняла в эстрадных концертах до последних выходов на сцену. Тем не менее, всего два монолога, даже при формальных интермедиях – связках между номерами, разыгрываемых ею с партнером, не могли спасти программу. Я этого представления не видел, но говорят, что Полищук участвовала даже в воздушном гимнастическом номере, что было рискованно, но даже эта ее неосторожность, не оправданная даже со стороны успеха, не привносила в программу ни оригинальности, не новизны. И песни, исполняемые солистами, случайно подобранные, не связанные с сюжетом, которого, по сути, не было, не могли равняться с вокалом признанных народом мастеров из предыдущих программ. Получился неплохой сборный концерт, из ряда тех, которых на эстраде было немало, ничем не удивлял зрителей, и они отвечали ему соответственной и малой взаимностью. Убытки от представлений росли как снежный ком в большой и ветреный сырой снегопад. Начальство еще попыталось спасти мюзик-холл, объявив в популярном журнале «Огонек», что в коллективе готовится новая программа, которую для восходящей звезды эстрады Любови Полищук пишет популярнейший автор эстрады Михаил Жванецкий. Для пущей убедительности реальности обещанного журнал поместил фотографии Полищук и Жванецкого, но, насколько мне известно, сотрудничество между ними заглохло в корне. Мюзик-холл был распущен, Люба Полищук была поставлена на график Москонцерта, что давало ей около десятка концертов в месяц, на которые она ездила с маленьким ребенком на руках и возвращалась со спящим на ее плече. Это были, пожалуй, одни их самых трудных лет в жизни Любы. Нужно было еще думать о собственном жилье и, конечно, не в центре города, а где-нибудь подешевле, на окраине, но и это стоило для актрисы (со ставкой 11 рублей за концерт) постоянной работы, и она не отказывалась от выступлений на самых дальних и не престижных концертах. Алексея пришлось отдать в интернат, что нервно травмировало и Любу, и сына. Вот как он описывает то время: «Конечно, бывало, что мы с мамой беседовали, но всякий раз я знал, что через 20 минут она опять умчится на спектакль или на съемку, или на репетицию. |
