– Давайте лучше поговорим о вашем будущем фельетоне. Хотя бы о его теме…

– А я еще не решила, о чем буду говорить, – внезапно обескуражила она меня, – вы лучше знаете, что сейчас волнует зрителей. Я ведь родилась сравнительно недавно, 21 мая 1949 года. Мало что знаю.

– Но все-таки – что волнует вас? Вы по нынешним временам взрослый человек! – заметил я.

– Я? – махнула она рукой. – Сто забот волнуют! – и достала из сумочки сначала фотографии родителей, брата и сестры, а потом глянцевый японский журнал мод, на обложке которого она была изображена в полный рост, в профиль, задорно шагающая по улице, в полуоткрытой блузке, в плиссированной юбке с разрезом, на средних каблуках…

– Здорово! – не удержался от похвалы я. Она перехватила мой взгляд:

– Один экземпляр. Обещала родителям. Вам подарю в следующий раз. Можно?

– Конечно, – согласился я, обратив внимание на то, что после упоминания о родителях ее лицо погрустнело.

– Соскучились? – поинтересовался я.

– Само собой, – вздохнула Люба. – Не знаю, как они управляются без меня. Но должны. Мама выдюжит. А отец очень устает на работе. У нас семья не очень большая: отец, мама, брат, сестра и кошка. Кошка может порвать обложку журнала. Надо, чтобы его держали подальше от нее. Увидит меня на обложке раз, два, три и захочет схватить.

Потом я узнал, что мама Любы работает швеей, отец – строителем. Живут небогато. Тем не менее Люба не пропускает ни одного концерта в филармонии. После занятий в школе училась петь, ходила в танцевальный кружок.

– Вы знаете, я первой в школе села на шпагат! – похвасталась она. – Прямо так – взяла и села!

– Без репетиций?

– А зачем они нужны! Захотела и села!

– Больно не было?

– А, пустяки! Я в кровь колени разодрала, когда через забор с колючей проволокой перелезала. И то – ничего.

– Зачем перелезала?

– За яблоками.

– Небось больно было?

– Не помню. Помню, что радовалась, когда родителей угощала.

– Так о чем все-таки писать будем? – вернул я Любу к теме нашей встречи.

– О чем-нибудь таком… Чтобы за душу брало… Можно не спешить… Время есть… Все равно у меня голос пропал!

– Как?! – изумился я.

– Черт его знает. Был и пропал. Говорят, что я его сорвала. Но голос вернется. Никуда не денется. Ведь я с вами разговариваю. Значит, голос не совсем пропал, скоро запою. Вы только во мне не сомневайтесь. Я упорная. Спою как надо. Я вам сразу поверила. И если вы во мне сомневаться не будете – обязательно выйдет толк. У вас чай заварной есть?

– Есть.

– А я так к вам спешила, что даже не успела позавтракать.

– Сейчас что-нибудь придумаем, – сказал я, зная, что студенты студии получают копеечные стипендии, – а не пойти ли нам позавтракать в Дом журналистов? – предложил я.

– Ого! И там едят только журналисты? – удивилась Люба. – А других пускают?

– Пускают.

– Тогда почему бы нам не позавтракать? – с вызовом произнесла Люба, в одну руку взяла сумку с альбомом, другой рукой подхватила меня. – Нам куда?

– К Арбату. К площади.

– Красивое место. Там Пушкин гулял, – доверительно сказала мне Люба. – А теперь мы идем. Чудеса! А насчет фельетона я к вам зашла впрок.