— Я обещаю.

— И мне тоже! — просит Филипп.

— И тебе тоже, — Серж жмет руку Филиппу. И смеется — очень коротко, будто смеется первый раз в жизни.

Они обнялись, и Клод смеялась и плакала одновременно, и целовала их обоих, и они оба целовали ее, а за окном на улице лило как из ведра.

Крупные капли били в окно, как градины. Все трое только сейчас заметили, что начался ливень, хотя тучи давно собирались над озером. Ливень был такой сильный и плотный, что все огни в городе и на другом берегу озера стали неразличимы. Ветви старого каштана сильно раскачивались на ветру, и Филипп видел, что Серж едва держится на ногах от усталости.

— Сейчас каждому из нас не повредит рюмка коньяка! — предлагает Филипп.

Он подходит к столику с напитками, берет бутылку и наливает понемногу в коньячные бокалы, протягивает их Сержу и Клод, все они обмениваются улыбками и сдвигают бокалы, говоря: «Ла хаим!»

— Где ты пропадал, Мотек? — спрашивает Клод.

Серж качает головой.

— Ну, скажи, Мотек! Ты был в Риме?

— И там тоже.

— И там тоже?

— Где я только не был, — говорит Серж. — И куда бы я ни попал, всюду было ужасно! Мне не хочется говорить об этом, особенно сейчас, когда вы меня простили…

— Простили? — Филипп подступает совсем близко к нему. — Выбрось эти мысли из головы, слышишь! Мы опять вместе, и, значит, все будет хорошо.

— Да, — Клод переводит взгляд с Филиппа на Сержа, — все будет хорошо.

— Все и так хорошо, — говорит Серж. — После того, как я переступил порог этой комнаты, все сразу стало хорошо.

— Вот и славно, — радуется Клод. — Вот и славно, Мотек!

Он встает с места, расправляет плечи, и в его зеленых глазах опять появляется знакомый и привычный блеск, он смеется — громко и долго.

— Сядь ты! — говорит ему Клод.

— Нет, — отвечает он. — Сейчас душа моя успокоилась: вы здесь, а я с вами рядом. И теперь я пойду.

— Куда, Мотек, куда?

— Домой.

— Никуда ты сейчас не пойдешь, Мотек! Оставайся здесь!

— Я… я больше не могу, Клод, — говорит он. — Меня больше ноги не держат… Перелет, а потом еще поезд… нет, мне самое время прилечь, отдохнуть.

— Так в чем же дело? Ложись на мою кровать, — предложил Филипп.

— Ты не понял, — говорит Серж. — Мне надо побыть одному. Как раз сейчас, когда я знаю, что вновь обрел вашу дружбу.

— Куда ты пойдешь в такой ливень? Посмотри, что творится…

— Я тебя понимаю, Мотек. Но Филипп прав: этот жуткий ливень…

— Я на машине… Поеду домой и высплюсь всласть. Завтра буду как новенький. Приезжайте завтра ко мне завтракать…

— Это ты к нам приезжай! Ну, в нашу квартиру, — тут же уточняет Клод.

Серж смеется.

— О’кей, о’кей! Но вечером я вас приглашаю в «Ла Фаволу», идет? На шикарный ужин! И чтобы ты опять была в белом платье, а мы с Филиппом в смокингах. Ты опять повяжешь нам бабочки…

— Да, Мотек, да!

— Но ваш друг… Вам наверняка нужно еще обсудить с ним что-то важное.

— И даже очень важное, Мотек. Сейчас ночь. Мы с ним продолжим нашу беседу.