— Мы не работали вместе в этой поездке. Наш договор закончился в тот момент, когда я вышла из твоего дома в Миннеаполисе. Я работаю на Луизу и имею полное право рассказывать своему отцу, куда еду.

— Ты можешь говорить ему о своем местонахождении, но не о моем, — Мак надел пальто. — Хорошо, что Гарольд и Луиза не верят сплетням, которые распускают уставшие, завистливые, бессовестные старики.

— Прекрати! — ей очень не нравились его слова, потому что теперь ей начало казаться, что в них была правда.

Мак оделся и направился к выходу, потом остановился и посмотрел на нее. В его взгляде отражалось явное презрение.

— Я считаю, что мы квиты. Ты согласна со мной, Оливия?

— Мы квиты? — повторила она. — Кого ты имеешь в виду, Мак? Меня и себя или себя и моего отца?

Мак угрожающе сжал губы, потом пожал плечами, будто ему было все равно.

— Думай, как хочешь.

— Мне ты точно не отомстил, — натянуто сказала она. — Я не чувствую себя обиженной или униженной. Я хотела тебя, ты хотел меня. Теперь я перестала беспокоиться из-за моего прошлого и тех ошибок, которые совершила. Я наслаждалась каждым мгновением, пока мы были вместе.

На какую долю секунды взгляд Мака смягчился, потом он снова помрачнел и заговорил бесстрастным голосом:

— Возможно, находясь вместе, мы оба получили удовольствие от мести. Больше нам не удастся наслаждаться друг другом.

Произнеся это, Мак вышел и закрыл за собой дверь, а Оливия просто смотрела ему вслед. Всего час назад Мак вошел в эту дверь и вел себя как отменный любовник, а теперь эта дверь превратилась в некий барьер между ними.

Оливия откинулась на подушки. Ей следовало сказать ему правду. Этой правды она не стыдилась. Они оба хотели обладать друг другом. И пусть они никогда больше не будут вместе, Оливия не испытывала сожаления по поводу того, что недавно занималась с ним любовью.

Неважно, что Мак презирал ее. Оливия была уверена в одном: она влюбилась в Мака.

Глава восемнадцатая

На следующее утро Оливия мучилась от головной боли, но еще сильнее была боль душевная. Оливия с трудом выдержала двухчасовой урок, в течение которого обучала Луизу готовить завтрак. И передержала на огне голландский соус, а потом выронила на пол сковородку. Выронила, когда Луиза сказала, что Мак улетел прошлой ночью на собственном самолете. Позже, выходя из лимузина Дебоулдов и беря багаж, Оливия решила, что благодаря произошедшему, она наконец сможет забыть о своем позорном прошлом. Теперь она взрослая женщина, заслуживающая того, чтобы иногда получать удовольствие, пусть и с мужчиной, который никогда не ответит ей взаимностью.

— Я желаю вам хорошего полета, Оливия, — сказала Луиза и помахала ей рукой, сидя в лимузине.

Оливия надела на плечо сумку, потом помахала Луизе.

— Спасибо за все.

— Нет, это вам спасибо. Я напишу вам о том, как прошел День благодарения.

Увидев улыбку Луизы, Оливия рассмеялась.

— Так-так, Луиза!

Женщина улыбнулась, вновь помахала рукой и закрыла окно. Автомобиль тронулся с места. Оливия направилась к самолету, потом поднялась на борт. Устроившись на кожаном сиденье, она стала ждать взлета. Она думала о Маке, о себе, об их прошлом, которое изменило ее жизнь. Мак, покинутый всеми в детстве, научился справляться сам, только ему одному понятным способом. И выжил. И даже достиг определенных высот в своей профессии. Оливия тоже рано осталась без матери и без внимания отца, но, в отличие от Мака, она не боролась. Наоборот, она отказалась противостоять душевной боли и искала утешения не там, где было нужно, и не у тех, у кого было нужно.

Оливия могла понять злость Мака.