Джанет Маклеод. Любовь с ароматом чая
Дяде Дональду и светлой памяти дяди Дункана, жизнь которых начиналась в Индии, – им, добрым, веселым, щедрым и человечным, с их неукротимым оптимизмом, чувством справедливости и верой в род человеческий я посвящаю эту книгу с любовью и восхищением
Глава первая
Ассам, Индия, 1904 год
– Пошел вон! – взревел Джон Белхэйвен из своего кабинета. – И унеси эту вонючую жратву! – Но, сагиб, вам нужно поесть… Раздался звон разбившейся о дверной косяк фарфоровой посуды. – Отравить меня хочешь, да?! – пьяно заорал Джон. – Пошел вон, а то застрелю! Черт побери, я не шучу! Кларисса и Олив тревожно переглянулись в соседней комнате. Сквозь тонкие перегородки их одноэтажного дома хорошо было слышно каждое слово. Олив с округлившимися от страха глазами выронила смычок, услышав, как отец опять принялся бить тарелки. Сидевшая у камина Кларри вскочила со стула. – Не волнуйся, я его успокою. Она натянуто улыбнулась испуганной младшей сестре и бросилась к двери, едва не столкнувшись с Камалем, кхансамой-бенгальцем, поспешно ретирующимся из кабинета ее отца. На заросшем бородой лице застыло изумленное выражение. Вслед ему несся поток грубой брани. – Сагиб не совсем в порядке. Разъярен как тигр, – сказал Камаль, быстро закрывая дверь. Кларри дотронулась до руки старика. Камаль стал кхансамой ее отца еще во время его службы в армии, задолго до ее рождения. Бушующий за дверью пьяница – лишь бледная тень того энергичного и добросердечного человека, которого бенгалец знал в прошлом. – Он, должно быть, раздобыл в деревне спиртное, – прошептала Кларри. – А говорил, что отправляется на рыбалку. Камаль с сожалением покачал головой. – Я прошу прощения, мисс Кларисса. – В этом нет вашей вины, – проговорила она поспешно. Они с встревоженным видом прислушивались к ругани Джона, швыряющегося подвернувшимися под руку предметами. – Не нужно его винить, – сказал Камаль. – Все дело в лихорадке. Каждый раз во время приступа ваш отец напивается, чтобы притупить боль. Через несколько дней он будет в полном порядке. Кларри была тронута преданностью слуги, однако они оба знали, что не только обострение болезни терзает Джона. Его пристрастие к алкоголю росло с того самого дня, когда во время ужасного землетрясения погибла его беременная третьим ребенком жена, раздавленная в кровати повалившимся деревом. В последнее время Джону не продавали спиртное в офицерском клубе в Шиллонге, и в собрании чайных плантаторов в Тезпуре отношение к нему было настороженным в те нечастые дни, когда он с дочерьми выбирался в город, чтобы посмотреть конные бега или другие спортивные состязания. Не имея больше возможности заказывать партии виски в Калькутте, свое отчаяние Джон глушил либо дешевым пойлом, которое покупал в деревнях Кхаси, либо опиумом. – Идите, приготовьте чаю, – распорядилась Кларри, – и побудьте с Олив, она не любит оставаться в одиночестве. А я займусь отцом. Ободряюще улыбнувшись Камалю, она глубоко вздохнула и решительно постучала в дверь кабинета. В ответ отец закричал на смеси английского и бенгали. |
